Артур Кларк - Пески Марса [сборник]

— Кто из них женат?

— У Ледука двое детей и у Ричардса тоже. Вик Хассел женился примерно год назад. Остальные холосты.

Дирку стало интересно, что думают обо всей этой затее жены астронавтов. Почему-то ему показалось, что по отношению к ним проявляется несправедливость. А еще он гадал, относятся ли будущие астронавты к предстоящему полету просто как к работе или ощущают то же невероятное волнение — другого слова он просто не мог подыскать, — какое в свое время испытывали основатели Межпланетного общества.

Они подошли к двери с табличкой: «ВХОД ВОСПРЕЩЕН! ТОЛЬКО ДЛЯ ТЕХНИЧЕСКОГО ПЕРСОНАМ!» Мэтьюз робко толкнул дверь. Она оказалась открытой.

— Какая халатность! — проговорил он, покачав головой. — И похоже, тут никого нет. Давайте войдем. На мой взгляд, это одно из самых интересных мест. Впрочем, я не ученый.

Это была одна из самых излюбленных фраз Мэтьюза. Судя по всему, он прятал за ней свой комплекс неполноценности. На самом деле и он, и Мак-Эндрюс знали о науке гораздо больше и только притворялись неучами.

Дирк вошел следом за Мэтьюзом. В помещении царил полумрак, но Мэтьюз нашел выключатель, и комната озарилась светом. Дирк ахнул от изумления. Он стоял в отсеке управления, окруженный штабелями измерительных приборов. Из мебели здесь были только три роскошных кресла, снабженных сложной системой наклонов и поворотов. Он протянул руку и прикоснулся к спинке одного из кресел, и оно начало мягко покачиваться вперед и назад.

— Ни к чему не прикасайтесь, — поспешно предупредил его Мэтьюз. — Нам сюда входить нельзя, если вы внимательно прочитали табличку на двери.

Дирк стал рассматривать ассорти приборов с почтительного расстояния. Предназначение некоторых из них он выяснил благодаря ярлычкам, но остальные выглядели крайне загадочно. То и дело на глаза попадались слова «ручное» и «автоматическое». Почти так же часто встречались слова «топливо», «температура двигателя», «давление» и «расстояние от Земли». Другие надписи — «Аварийное отключение», «Загрязнение воздуха» и «Засорение сопла» вызывали зловещие ассоциации. Третья группа надписей оставляла свободу для бесконечных толкований. «Перем. триг. синхр», «Нейтр. отсчет» и «Видеомикширование» — это были, пожалуй, самые типичные надписи из категории загадочных.

— Создается впечатление, — сказал Мэтьюз, — что этот дом того и гляди взлетит, правда? Разумеется, это всего- навсего имитация отсека управления «Альфы». Я видел, как будущие астронавты здесь тренируются. Знаете, зрелище просто завораживающее, даже когда абсолютно ничего не понимаешь.

Дирк сдавленно рассмеялся:

— Да, просто голова кругом. Отсек управления космического корабля в тихом лондонском пригороде…

— На следующей неделе тишине придет конец. Мы собираемся открыться для прессы, и нас, похоже, линчуют за то, что мы так долго таились.

— На следующей неделе?

— Да, если все пойдет по плану. К этому времени закончится последнее тестирование «Беты», и мы все будем паковать чемоданы перед отбытием в Австралию. Кстати, вы видели киносъемку первых запусков?

— Нет.

— Напомните мне, чтобы я вам показал, — это впечатляет.

— И какие успехи на данный момент?

— Семь километров двести метров в секунду при полной загрузке. Это чуть меньше орбитальной скорости, но до сих пор все получалось идеально. Жаль только, что перед полетом мы не имеем возможности испытать «Альфу».

— Когда это произойдет?

— Дата точно не назначена, но мы знаем, что старт состоится в то время, когда Луна будет входить в первую четверть. Корабль совершит посадку в районе Mare Imbrium рано утром. Возвращение назначено на поздний вечер, так что астронавты проведут на Луне около десяти земных дней.

— А почему выбрали именно Mare Imbrium?

— Потому что оно плоское, его карта составлена очень подробно, и пейзаж там один из самых интересных на Луне. Кроме того, именно там всегда приземлялись космические корабли со времен Жюля Верна. Думаю, вы знаете, что это название переводится как Море Дождей.

— Когда-то я весьма неплохо знал латынь, — сухо отозвался Дирк.

Впервые за все время их общения Мэтьюз был так близок к улыбке.

— Не сомневаюсь. Но давайте-ка удалимся отсюда, пока нас не поймали. Насмотрелись?

— Да, спасибо. Конечно, впечатление ошеломляющее, но все же не намного страшнее, чем в кокпите трансконтинентального реактивного лайнера.

— Страшнее, если знаешь, что происходит за всеми этими панелями, — мрачновато отозвался Мэтьюз. — Арнольд Клинтон — это наш царь и бог по части электроники — однажды сказал мне, что только в компьютерных и контрольных схемах три тысячи проводков. А уж в коммуникационных схемах их наверняка несколько сот тысяч.