Павел Кузьменко - Система Ада

- Что ты хочешь? - наконец подал он голос. - Оставь Ванечку в живых, расти его, черт с тобой. Скажи, что ты хочешь?

- Я хочу, чтобы вы велели своим гонцам вывести нас отсюда. Меня с сыном и Мишку Шмидта. Еще Гагарина, тетю Дашу и всех сумасшедших из психиатрического грота. Рувку Рабиновича, врача. Буревестника Макарова, Мишкиного приятеля. Равиля Кашафутдинова из дудковского войска... Хотя... я не знаю, я слишком много прошу. Но меня с ребенком и Шмидта. Вывести наружу из пещеры. Я знаю есть выход у деревни Мочилы. Туда каждую неделю ваши шестерки ходят.

- Хорошо, - кивнул Иван Васильевич. - Дай мне немного времени, и я решу. Не делай пока ничего.

- Ладно. Идите, решайте. Мне нужно ребенка кормить. Даю вам немного времени. Через некоторое ? время, если мы со Шмидтом не пойдем к выходу, я... i-ну, вы поняли.

- Да.

Зотов продолжал внимательно разглядывать Мишу. Тот стоял, ссутулившись, уже готовый ко всему плохому.

- Молодой еще, ох молодой, хоть и поседел больше меня. Долго еще прожить мог, - констатировал владыка. - Ну, раз не хочешь становиться Дудком...

"Станешь мертвяком", - мысленно закончил фразу Михаил.

-Тогда пошли, - снова вздохнул Зотов, и Мише показалось, что с видимым облегчением. - Дормидонтыч, веди его за мной.

И через два поворота, всего через пару десятков метров, хоть и в сопровождении чужих людей, Миша и Катя встретились. Сколько тяжких лет мучений прошло со времени их разлуки, но они сразу узнали друг друга по глазам, в которых последнее, что читалось, - несгораемое чувство.

Мужчина с седыми космами на голове, зарастающий грубой серой щетиной с навеки неотмываемыми черными руками. Пополневшая, постаревшая близорукая женщина с ребенком на руках. Это были, казалось, еще вчера юные москвичи, юные мирные россияне.

Им было уже некуда спешить, и они медленно . сблизились, смакуя каждый шаг.

- Миша. - Она положила ему голову плечо. Между ними был ребенок. Он немного срыгнул и закапризничал. Почувствовав присутствие нового теплого существа, которое питало к нему нежность, мальчик отвлекся, загукал, но потом все-таки расплакался.

- Его надо перепеленать, - прошептала Катя. - Даже если мы все сейчас умрем, надо, чтобы он был сухим.

- Не спускай с них глаз, Дормидонтыч, - глухо проговорил Зотов и вышел из грота.

Не было его довольно долго. Чтобы протянуть время, -Катя перепеленывала ребенка как можно дольше. Миша взял его на руки страшно бережно, стараясь не дышать. Ванечка засопел крошечными ноздрями и вскоре успокоился и уснул. Катя, когда его передавала,. шепнула про карту и указала глазами на свой живот. Шмидт пожал плечами - пригодится ли карта, если их жизни все еще не в их распоряжении, и кто знает, что случится в ближайшее время, то есть сейчас.

Зотов вернулся в сопровождении круглощекого животастого мужичка и бывшей Катиной служанки Лены. У нее в руках была стопка чистых тряпочек, должно быть, для пеленок, у мужичка - зеленоватый армейский вещмешок, чем-то набитый. Он бережно снял мешок с плеча, поставил на пол и развязал шнурок.

- Вот, значить. - Зотов бережно пнул мешок, там что-то звякнуло, и каменно улыбнулся. Только глаза его не улыбались. - Дорога вам долгая. Два дня, Володь?

- Да, - подтвердил толстяк.

- Так что вот вам тут еды на дорогу - галеты, тушенка, апельсины, молока бутылка... Хотя у тебя самой еще молоко есть. Водки бутылка мужику. Главное - фонари, хорошие фонари, от сердца отрываю, свечки. Там дальше ведь света нет до. самого выхода. Да, Володь?

- Да, - с готовностью кивнул толстяк.

- Ножик еще, веревка...

- Товарищ Зотов, - перебил его Шмидт.

-Чего?

- Вы что, отпускаете нас? - недоверчиво спросил Миша, крепче прижимая к себе ребенка.

- Идите, конечно, - сказал Зотов таким тоном, словно эти молодые московские родственники уж слишком загостились у него, пора и честь знать.

- Спасибо, - вырвалось у Миши. Катя промолчала.

- А это ребеночку пеленочки будут, Екатерина Игоревна, - сказала Лена и положила перед Катей стопку белья.

- Это вот Володя, гонец мой. До выхода вас доведет, - представил Иван Васильевич толстяка.

- До какого? - спросила Катя.

- У села Мочилы. Сама же говорила.

- Нас вы одних отпускаете?

-Нет.

- А кого еще? Гагарина? Тетю Дашу?

- Нет. Есть еще люди. Им тоже надо, - неопределенно ответил прадедушка.

Они собирались лихорадочно быстро. Миша проверил содержимое вещмешка не вздуты ли консервы, работают ли фонари, острый ли нож. Катя мигом все уложила.

Они только молча переглядывались друг с другом. Неужто всё вот так просто и закончится? Неужто в Зотове так просто пробудились добрые чувства и их злоключениям пришел конец?