Гэвин Лайл: Успеть к полуночи

- Из-за двенадцати тысяч франков, вот почему, - ворчливо ответил я и, поймал себя на том, что произнес это быстрее, чем следовало, продолжил уже чуть медленнее: - При условии, что восемь тысяч я получу авансом и вдвое больше, если попаду за решетку.

Мерлен согласно кивнул.

- И еще. Вы адвокат Маганхарда. Дайте мне слово, что он никого не изнасиловал и едет в Лихтенштейн, чтобы спасти свои деньги, а не прикарманить чьи-то еще.

Он улыбнулся ленивой кошачьей улыбкой. . - Стало быть, Канетон моралист и теперь хочет выступать только на стороне закона и справедливости, да?

- Мне кажется, - резко сказал я, - что, когда вы познакомились со мной на войне, я сражался за правое дело!

- С точки зрения морали война - штука простая... Но я даю слово, что Маганхард не насильник и не пытается украсть чужие деньги. Когда вы с ним познакомитесь, то сами в этом убедитесь.

Фанфаристы протрубили какую-то сложную тему. Из арки потоком хлынули манекенщицы в вечерних туалетах, включая и злополучный номер 37.

Мерлен заерзал, пытаясь поудобнее устроиться на маленьком жестком сиденье.

- Позже я позвоню вам в отель. А сейчас мы снова враги. Voici ( Вот так-то (фр.).).

И он указал на номер 37.

На мой неискушенный взгляд, модель № 37-"Prin-temps de la Vie" представляла собой обыкновенный кусок бутылочно-зеленого шелка, обернутый вокруг манекенщицы с таким расчетом, что получалось множество горизонтальных складок наверху и вертикальных - внизу, плюс короткий шлейф сзади. Тем не менее я понял, что имел в виду Анри, говоря о возрасте женщин, которым бы понравилось такое платье, - под этими пышными складками можно было скрыть любые недостатки фигуры. Единственная мысль, которая возникала при виде этой модели, - достаточно ли вы богаты, чтобы позволить себе столько шелка?

Наклонившись к Мерлену, я прошептал:

- Гораздо лучше, чем все, что мог придумать "Ле Мэтр".

- La mode n'existe qu'a Paris (Мода существует только в Париже (фр.) ), - твердо заявил он. - Если модель хороша, значит, она украдена. - В руке он держал фотографию, то и дело сравнивая ее с платьем на манекенщице.

Она прекрасно понимала, что он делает, и, проходя мимо нас, замедлила шаг, пытаясь нашарить у талии карман или пояс, куда можно было засунуть руки. Не знаю, зачем манекенщицы так делают: если в жизни девушка засовывает руки за пояс, ее запросто можно принять за шлюху.

- Это платье от "Ле Мэтр"! - взорвался Мерлен. - Это... c'est un vol! Votre Hopkins, il est un larron, un es-pion... ( Это воровство! Этот ваш Хопкинс, он мошенник, шпион...(ФР.)).

Я перестал слушать, поскольку теперь знал, чем все это кончится.

Когда он наконец выговорился, я тихо сказал:

- Согласен, кое-какое сходство есть. Но есть и различия. - Честно говоря, я бы затруднился определить, какие именно, но только не Мерлен.

- Очень незначительные! Это платье от "Ле Мэтр".

Ваш Хопкинс занимается этим уже много лет подряд, но сегодня Анри Мерлен схватил его за руку!

- Не думаю, что Хопкинс сдастся без борьбы, - задумчиво сказал я.

- Тогда мы будем бороться. - Он встал и решительно зашагал вдоль ряда. Манекенщица повернулась и засеменила по дорожке, держась на одном уровне с ним. Я подмигнул ей, она - мне. Девушка оставила попытки найти пояс или карман и просто положила руку себе на бедро, отчего не перестала выглядеть шлюхой, только теперь более дешевой.

Хопкинс и Мерлен стояли в дверях, делая вид, что не замечают друг друга.

Я улыбнулся обоим и повернулся к Мерлену:

- Прошу прощенья, Анри, я должен дать совет моему клиенту.

- Посоветуйте ему разбогатеть к завтрашнему утру или этой же ночью перерезать себе горло. Я вам позвоню. - И, улыбнувшись на прощание, он быстро вышел.

- Ну что, парень, - обратился ко мне Хопкинс, - он считает, что из этого можно состряпать дело?

- Нет. Он начал злиться и ругаться по-французски. Если бы ему светило дело в суде, он сказал бы мне об этом по-английски. Но я вел себя достаточно обеспокоенно, так что на этом он не остановится. - Я посмотрел на часы. - Скорее всего к сегодняшнему вечеру он скормит эту историю газетчикам. Времени у него предостаточно.

. - Замечательно. - Рон похлопал меня по плечу и холодно улыбнулся.

- Рон, когда-нибудь ты и в самом деле зайдешь слишком далеко и тебя возьмут за шкирку.

- Черт побери, да я просто обязан зайти слишком далеко! Не могу же я и дальше проворачивать одни и те же трюки: иначе они привыкнут и перестанут поднимать шумиху в газетах. И что тогда?

- Тогда никто в Париже не будет покупать твои товары.