Орсон Кард - Театр Теней

– Наоборот. Осторожность состоит в том, чтобы не считать верность персонала гарантированной.

– Даже вашу?

– Поскольку вы уже неоднократно мне солгали, – сказал Апханад, – я думаю, можно утверждать, что вы ничью верность не считаете гарантированной.

– Тем не менее, – заявил Питер, – я не собираюсь сидеть в этой трубе, как в тюрьме. Мне нужна будет возможность пользоваться вашей библиотекой, у вас наверняка она существует, и мы можем есть в кают-компании и пользоваться туалетом, никому не доставляя неудобств.

– Вот видите? – заметил Апханад. – Вы мыслите, совершенно не учитывая вопросы безопасности.

– Не можем же мы жить здесь как заключенные! – возмутился Питер.

– Он совсем не то имел в виду, – сказал отец. – Он говорит о том, как ты просто объявил решение для нас троих. Вот после этого цена твоим словам о том, что скорее всего узнают меня.

– Проблема узнавания действительно есть, – улыбнулся Апханад. – Вас, господин Гегемон, я сразу узнал из телепередач.

Питер вздохнул и откинулся на спинку кресла.

– Ваше лицо не настолько узнаваемое, как если бы вы были действующим политиком, – говорил Апханад. – Они просто стремятся выставлять лица на публику. Ваша карьера, если я правильно помню, начиналась анонимно.

– Но по телевизору меня показывали.

– Послушайте, – сказал Апханад. – У нас мало кто из персонала смотрит телевизор. Я фанатик новостей, но большинство народу здесь отрезали связь со сплетнями Земли. Я думаю, что лучший для вас способ остаться неузнанным – вести себя так, будто вам нечего скрывать. Держаться чуть отстраненно – не вступать, скажем, в разговоры, ведущие к взаимным объяснениям, кто вы такой и что здесь делаете. Но если быть приветливым и не нагонять таинственности, то все должно быть хорошо. Люди не ожидают увидеть Гегемона и его родителей и этих кубриках. – Апханад усмехнулся. – Это будет маленькая тайна нас шестерых.

Питер посчитал. Он, родители, Апханад, Димак… да, и Графф, конечно.

– Я думаю, что попыток убийства здесь не будет, – сказал Апханад, – поскольку на борту почти нет оружия, и хранится оно под замком, а всех прибывающих обыскивают. Поэтому я предложил бы, чтобы вы оружия не носили. Вас учили рукопашному бою?

– Нет, – ответил Питер.

– На нижнем уровне есть гимнастический зал, отлично оборудованный. И там не только детские тренажеры – взрослым тоже необходимо сохранять форму. Им надо упражняться для поддержания костной массы и так далее, но для вас мы можем организовать обучение боевым искусствам, если вам интересно.

– Мне не интересно, – ответил Питер, – но идея хорошая.

– Если кого-то против нас пошлют, то этот человек будет куда лучше обучен, чем мы, – сказала мать.

– Или да, или нет, – возразил Апханад. – Если ваши враги попытаются здесь до вас добраться, надо будет послать кого-то, кто пройдет наш скрининг. Люди слишком спортивные у нас удостаиваются особого внимания. Мы, видите ли, очень опасаемся, что сюда зашлют кого-нибудь из антиколониальных групп для диверсии или терроризма.

– Или политического убийства.

– Так что вы поняли, – заключил Апханад. – Но я могу вас заверить, что мы с моими сотрудниками работаем очень тщательно. Ничего не оставляем непроверенным.

– Другими словами, вы знали, кто мы такие, еще раньше, чем мы вошли в дверь.

– На самом деле даже до старта вашего шаттла. Или почти догадывались.

Питер и его родители попрощались и пошли встраиваться в обиход станции.

День и ночь здесь отсчитывали по Гринвичу, не по какой-либо особой причине, но потому, что это нулевая долгота, а какое-то время выбрать надо было. Питер обнаружил, что родители не настолько лезут в его жизнь, как он опасался, и удачно вышло, что за занавеской не слышно было, как они занимаются любовью или разговаривают о нем.

В основном он ходил в библиотеку и писал.

Статьи, разумеется, обо всем, на все доступные форумы. Много было сетевых изданий, счастливых получить работу Локи или Демосфена, особенно сейчас, когда все знали, что это псевдонимы Гегемона. Его самая серьезная работа появлялась в сети, и не было способа обращаться к конкретным аудиториям. Но Питер продолжал рассуждать на темы, которые представляли особый интерес для различных регионов.

Целью всех его писаний было раздуть пламя подозрений по отношению к Китаю и планам Китая. Под именем Демосфена он писал совершенно прямо об опасности позволить Китаю удержать завоевания Индии и Индокитая и всячески рассуждал на тему, кто следующий. Конечно, он не мог опуститься до разжигания толпы, потому что каждое его слово обернулось бы против Гегемона.