Орсон Кард: Театр Теней

– Вы смываетесь? – крикнул им вслед Питер. – Просто смываетесь, когда наконец-то мы можем все повернуть в нашу пользу?

Они даже не остановились возразить.

Потом, в частном самолете, который зафрахтовал Боб с Минандао на Сулавеси, Петра передразнила слова Питера: «Когда наконец-то мы можем все повернуть в нашу пользу?»

Боб засмеялся.

– А была ли когда-нибудь наша польза? – спросила Петра уже всерьез. – Все это время была только одна цель: усилить влияние Питера, поднять его власть, его престиж. Наша польза!

– Я не хочу, чтобы он погиб, – сказал Боб.

– Кто, Ахилл?

– Да нет! Его я хотел бы видеть мертвым. Питеру надо сохранить жизнь – он единственный противовес.

– Он сам потерял равновесие, – заметила Петра. – Сколько придется ждать, пока Ахилл организует его гибель?

– Меня беспокоит, сколько придется ждать, пока Ахилл проникнет в его сеть и переймет ее на себя?

– А мы не приписываем Ахиллу сверхъестественных сил? – спросила Петра. – Он же не бог. Даже не герой. Просто больной ребенок.

– Нет, – ответил Боб. – Больной ребенок – это я. А он – дьявол.

– Ладно, – согласилась Петра. – Тогда он – больной ребенок дьявола.

– Так ты говоришь, что нам надо все еще попытаться помочь Питеру?

– Я говорю, что, если Питер выживет после своего романчика с Ахиллом, он будет более склонен нас слушать.

– Вряд ли, – усомнился Боб. – Если он выживет, он решит, что он умнее нас, и даже еще меньше будет интересоваться нашим мнением.

– М-да, – произнесла Петра. – Он, похоже, ничему не научится.

– Первое, что нам надо сделать, – решительно сказал Боб, – это расстаться.

– Нет.

– Я это уже умею делать, Петра. Уходить в укрытие. Оставаться непойманным.

– А вместе нас слишком легко узнать, ля-ля, ля-ля.

– От твоего «ля-ля, ля-ля» это не перестает быть правдой.

– А мне плевать, – сообщила Петра. – И этот момент ты в своих расчетах упустил.

– А мне не плевать, какой момент упускаешь в своих расчетах ты.

– Давай я так поставлю вопрос, – предложила Петра. – Если мы разделимся и Ахилл меня найдет первой и убьет, у тебя на совести будет еще одна женщина, которую ты глубоко любил и которую не защитил от гибели.

– Запрещенный удар.

– А я дерусь по-девчоночьи.

– Если ты останешься со мной, мы наверняка погибнем оба.

– А вот и нет.

– Я же не бессмертен, и ты это знаешь.

– Но ты умнее Ахилла. И везучее. И выше. И красивее.

– Новый, усовершенствованный человек.

Она задумчиво на него посмотрела:

– Знаешь, теперь, когда ты такой высокий, мы можем путешествовать под видом мужа и жены.

Боб вздохнул:

– Я не собираюсь на тебе жениться.

– Только для прикрытия.

Ее желание выйти за него сначала проявлялось намеками, а теперь уже стало открытым.

– Я не собираюсь иметь детей, – сказал Боб. – Мой вид кончится на мне.

– Это с твоей стороны слишком эгоистично. Если бы так сказал первый гомо сапиенс? Мы бы остались неандертальцами, и жукеры бы разнесли нас в клочья. Тем бы дело и кончилось.

– Мы не из неандертальцев развились.

– Что ж, хорошо, что мы хоть этот фактик твердо установили.

– А я так вообще не развился. Я был изготовлен. Генетически создан.

– И все же по образу Божию.

– Сестра Карлотта могла бы такое сказать, а от тебя мне это даже не смешно слышать.

– Еще как смешно.

– Только не мне.

– Знаешь, я не уверена, что хочу от тебя детей, если они могут унаследовать твое чувство юмора.

– Приятно слышать.

Но на самом деле не было приятно, потому что его к ней тянуло, и она это знала. Более того, он действительно неровно к ней дышал, любил быть рядом с ней. Она была его другом. Если бы не то, что он должен умереть, если бы он хотел завести семью, если бы его интересовал брак, единственным человеком женского пола, с которым он мог бы связать судьбу, была она. Но вот беда: она была человеком, а он нет.

Чуть помолчав, она положила голову к нему на плечо и взяла его за руку.

– Спасибо, – тихо выдохнула она.

– За что?

– За то, что дал мне спасти тебе жизнь.

– Это когда же было?

– Пока ты должен смотреть за мной, – объяснила Петра, – ты не умрешь.

– Так что ты поехала со мной, увеличив риск, что нас узнают, дав Ахиллу возможность избавиться от двух главных врагов одной удачной бомбой, – только чтобы спасти мне жизнь?

– Правильно, вундеркинд!

– Ты же мне даже не нравишься, сама знаешь.

К этому моменту она так его достала, что слова эти были почти правдой.