Александр Казанцев - Фаэты. Рассказы о необыкновенном

- Это не я. Это брат Галактион.

- Сомнительно, чтобы кому-то, даже генералам Пентагона, взбрело в голову пускать деньги в данном случае уже «на солнечный ветер», чтобы пощекотать любопытство тех, кто доберется в космосе до труднодостижимого аппарата.

- Я тоже так думаю. Потому и пришел к вам. Заберите, Леонид Сергеевич, космическую находку от археологов к себе. Ведь ваша кибернетика все может!

Академик улыбнулся хитроватой мальчишеской улыбкой и, соединив руки, стал крутить большими пальцами.

- Кибернетика, конечно, многое может, в отличие от тех, кто ею повелевает. В шахматы машина может сыграть. Руководитель машины тоже, притом не лучше ее. Музыку машина сочиняет. Приходилось слышать?

- Не нравится. Нечто средневековое.

- Простенькое, хотите сказать. Так это от программы зависит. Что в нее заложить, то и прозвучит после чисто математического комбинирования. Вот стихи могу прочесть. Недавно «наша» сочинила (по нашей указке).

Академик встал, прошелся к окну и обратно.

- Каково? Знаю, знаю. Скажете, что здесь информации больше, чем поэтических чувств. Я согласен с вами. Думаю, что я сам, руководитель машины, стихи лучше напишу, в особенности для прекрасных дам, если снова увлекусь. Бывает. Одно такое увлечение у меня печально кончилось. Кибернетика подвела. Влюбился я на старости лет в молодую даму, сочинявшую пьесы. Чехова помните? Принесла она мне, как знатоку научных кругов, свою новую драму из научной жизни. А я возьми да и передай эту пьесу для анализа своей электронно-вычислительной,той самой, которая расшифровала письменность майя за сорок восемь часов. И дал я ей всего-навсего только список действующих лиц. Думаю, догадается или нет, шельма (это я про машину!), каков будет сюжет, какими окажутся герои? И что бы вы думали? Точно указала, кто будет хорошим, кто плохим, когда доцент обманет студентку, когда благородный профессор вмешается и все кончится благополучно. Сами понимаете, что для меня это благополучно не кончилось. Так в холостяках и хожу. Есть случаи, когда у машин возможности больше, чем у их руководителей. Вот и теперь… Никак нельзя мне вмешиваться в археологические дела. Научная этика! Не поддается математическому анализу. А вот машина не задумалась бы…

- А если Галактион к вам обратится?

- Тогда другое дело. Так как говорите? Первому звуку соответствовало изображение человека?

- Похоже на человечка, - подтвердил Даль.

- Думаю, что это был не человек, хотя и похож. И звук означал совсем другое слово.

- А какое?

- Фаэт, например.

- Фаэт? - изумился Далька, подозревая очередную озорную шутку академика.

Но тот говорил вполне серьезно:

- Была,говорят, такая планета Фаэтон миллион лет назад, а может, и больше. На месте ее орбиты теперь остались в виде сплошного кольца астероиды, малые космические тела осколочной формы. Некоторые считают их обломками погибшей планеты. Меня всегда занимала проблема этой катастрофы. Чтобы объяснить все ее особенности, в частности, почему осколки планеты остались на ее прежней орбите, а не разлетелись, как полагалось бы при взрыве или столкновении с посторонним телом, пришлось допустить возможность взрыва водной оболочки планеты. Кстати, есть физики, которые в отличие от других своих коллег это допускают. И допускал это даже такой корифей, как Нильс Бор. А если это могло быть так, то свести концы с концами возможно лишь при помощи вмешательства разума (или безумия!). Словом, нельзя исключить развитие и гибель цивилизации на Фаэтоне в ядерной катастрофе, вызванной войной. Математически, если говорить о теории вероятности, это возможно. Очевидно, не все цивилизации Вселенной способны пройти ядерный порог развития. И тогда появление около Земли искусственного спутника- аппарата фаэтов, названного у нас «Черным Принцем», с посланием нам, землянам, не может удивить подлинного ученого.

- Тогда как же вы можете сидеть спокойно, если аппарат фаэтов, как вы сказали, находится рядом с вами?

Академик развел руками и улыбнулся.

- Слабы мы, человеки, опутаны сетью условностей.

- А если брат все-таки обратится к вам? Я добьюсь этого.

- Вот тогда будет настоящее дело. Но не простое. Хватит работы и нам, кибернетикам, и лингвистам. Перевести отвлеченные понятия, неведомо как изображенные на экране вашего «кибернетического словаря», как вы себе его представили, будет труднее всего. Лингвисты, может быть, отступят, но только не мы, математики. Хотя и нам есть перед чем спасовать.