Юрий Иванов - На суше и на море. 1974. Выпуск 14

Вечером работники метеостанции угощали нас вкуснющей дикой козлятиной, пространно отвечали на наши расспросы о их жизни и работе, наперебой расспрашивали нас. По всему было видно, что нам рады. Гость в этих местах редок, да и вообще на Памире гостеприимство традиционно и являет здесь свои лучшие образцы.

С утра начали работу, каждый свою. Я ползал по осыпям, уходившим прямо в воду залива. Таких гигантских осыпей мне до тех пор не приходилось видеть. Добрых полкилометра по вертикали каждая, они перекрывали почти целиком склоны гор в окрестностях залива. На осыпях росло множество интересных растений, и гербарная папка к концу дня еле вмещала собранную коллекцию. Чтобы добраться к верхней части осыпи, нужно было долго пыхтеть, преодолевая не только крутизну уклона, но и сползавшие под ногами камни. Зато вниз я скатывался за несколько минут. Перебирая ногами, в клубах пыли, я скользил вниз вместе со щебнем прямехонько к воде. Она была до того прозрачной, что на подводной части склона виднелся на большой глубине каждый камушек. Попробовал искупаться, но тут же выскочил как ошпаренный. Вода оказалась ледяной. Увидев меня одевающимся, Гурский поинтересовался: «Как водичка?» Я сказал, что вода отличная. Он мигом скинул одежду и бросился в воду. Вынырнул, подмигнул мне и стал неторопливо плавать. Розыгрыш не получился.

Через несколько дней, закончив работу в окрестностях залива, решили сходить на Усойский завал — цель нашего путешествия. К вечеру надо было вернуться на метеостанцию, поэтому вышли чуть свет. Миралибек тащил треногу, Андреев — теодолит, остальные нагрузились рюкзаками с едой и снаряжением, а конь с мулом остались пастись возле метеостанции. Тропа сначала шла вдоль берега залива, потом стала круто забирать вверх, и мы выбрались на перевал Шадау.

С шестисотметровой высоты озеро выглядело до того красивым, что прямо дух захватывало. Бывшая долина Мургаба была залита водой цвета берлинской лазури. Причудливо изгибаясь, озеро терялось на востоке за несколькими выступами склонов. Слева под нами был виден Усойский завал, в который упирались все эти кубические километры синей воды. Сбоку от завала лежало еще одно озеро — маленький Шадау-Куль. С другой стороны виднелся участок Музкольского склона, с которого в 1911 году сорвалась вся масса завала. Тишина стояла космическая, даже ветра не было. Разговаривать не хотелось. Стояли смотрели совершенно очарованные. Потом спохватились, стали отщелкивать пленку. Гурский предложил каждому из нас вообразить, как выглядела долина до затопления. Это было нетрудно: в 1883 году горный инженер Д. Л. Иванов составил очень точное описание этой части долины Мургаба, тогда цветущей и приветливой, а теперь затопленной холодными водами…

Спустились к Усойскому завалу. Это было грандиозное сооружение, сложенное каменными глыбами, часть которых превышала размеры двухэтажного дома. Глыбы громоздились хаотически. Некоторые из них качались, когда на них ступали, и тогда становилось не по себе. С внутренней стороны завала вода озера завихрилась воронками: здесь она просачивалась через пустоты завала. Точная дата его образования делала завал привлекательным объектом изучения для ботаников. Можно было провести детальную инвентаризацию флоры и установить, какие растения поселились здесь за 46 лет. Этим мы с Гурским и занялись. А Селиванов с Андреевым стали прокладывать теодолитный ход через завал. Оказалось, что самая низкая перевальная точка возвышается над озером на 40, а над внешним подножием завала на 210 метров. Значит, вода выбивалась из-под завала на 170 метров ниже озерного зеркала.

Когда мы спустились сюда, Гурский ахнул. Фронт выбивавшейся под огромным давлением воды достигал нескольких сотен метров, а восемь лет назад он был вдвое меньше. Вода выдавливалась в виде множества кипящих белых струй. Шум стоял невообразимый. А ниже разрозненные потоки сливались в единое русло Мургаба.

…День клонился к вечеру. Чтобы вернуться на метеостанцию, нужно было подняться на завал, пройти перевал Шадау и километров пятнадцать шагать по пологим осыпям. Добраться до темноты нечего было и думать. И тут у Гурского, который был мастером подобных импровизаций, неожиданно возник новый план. Он предложил не возвращаться уже пройденным путем, а двигаться вниз по Бартангу и вернуться в Хорог с другой стороны, сделав кольцо в двести километров. Селиванов и Андреев бурно поддержали идею. Ни они, ни Гурский до этого по Бартангу не ходили, а я ходил. Для меня этот маршрут уже не представлял особого интереса, и я настаивал на возвращении к озеру. Но их было трое. К тому же они не знали бартангских дорог, им необходим был мой опыт. Пришлось уступить. Еды у нас при экономном расходовании хватило бы еще на день. А там пойдут населенные пункты, не пропадем. Правда, не было спальных мешков, но ведь мы двигались вниз, к теплу…