Юрий Скворцов - На суше и на море. 1975. Выпуск 15

Между прочим, заслуга здесь — и немалая — Владимира Тимофеевича Денисова. Но об этом чуть позже. А пока вернемся к «теремку».

— Кто же это разрешил вам такие «излишества» — теремок, да еще в мраморе? — спрашиваю я Денисова.

Владимир Тимофеевич хитровато поглядывает на меня:

— А мы ни у кого и не спрашивали разрешения. Исходили из другого. Почему люди в тайге должны жить по-таежному? Сейчас не двадцатые годы. Время брезентовых палаток давно кончилось, а вот «палаточная психология» кое у кого из начальства еще существует. Я строю город современный, точнее, город будущего. Деньги на жилье дают. Пожалуйста, строй! А остальное пусть подождет. А как, скажите, будут жить тут люди? Детского сада нет, ателье нет, прачечной нет, магазинов нет. Вы знаете, почему сейчас, к примеру, в Майну большой приток квалифицированных строителей с других строек? Да потому, что там детскую музыкальную школу открыли. Другие люди стали. Совсем другие!

И будь моя воля, я бы сначала здесь не дома, а кинотеатр построил, а потом уже дома. Или одновременно и театр и дома. А так, знаете, на какие хитрости приходится пускаться! Теремок — еще что. Поехали, промбазу посмотрим!

И «газик» снова сворачивает на таежную дорогу. Снова со всех сторон обступают нас деревья. Машина петляет между ними, ныряя под их широкие мохнатые ладони. По брезентовому верху «газика» скребут ветки. На ветровое стекло прилепился десяток мокрых листьев.

Денисов останавливает машину, выходит, чтобы очистить стекло. Я выхожу тоже.

— Мы едем по будущим улицам, Владимир Тимофеевич?

— По проспекту едем. По главной магистрали города!

— Сохранить бы ее вот такой!

— Попробуем. Поборемся за это!

Ох, как не хочется опять лезть в машину! И мы оба стоим, прислонившись спинами к дверцам «газика», молчим, наслаждаемся ласковым шепотом ветра в кронах, вдыхаем густой, настоенный на травах воздух, слушаем тишину.

Сквозь верхушки сосен видны горы. Они обступили нас со всех сторон — высокие, гордые. Прозрачные облачка нанизались на их пики и замерли, застыли на ярком зелено-голубом фоне.

Счастливые, истинно счастливые будут люди в этом городе. Что может быть лучше, естественнее, чем жить среди нетронутой, первозданной красоты? И не в избах жить, а в высоких белых домах с огромными окнами, сквозь которые видны небо, горы, большая река.

— К сожалению, нам пора, — тихо говорит Денисов. — Дела ждут. Поехали!

Снова садимся в машину — и через пять минут подъезжаем к промбазе.

Длинные корпуса — ангары. Вот гаражи — с мойками, ремонтными ямами, сложными механизмами для подъема двигателей, для снятия колес. Но Денисов ведет меня не в главный корпус, а в соседний, поменьше. Входим, и я останавливаюсь пораженный. Внутри ангара — кинотеатр. Широкий экран, ряды красных кресел. Металлические фермы под потолком затянуты материей. У кинотеатра очень, очень привлекательный вид.

— Думаете, держал бой с шоферами за это здание? — говорит Денисов. — Ничего подобного. Сами отдали. Потеснимся, мол, зато по вечерам будем фильмы смотреть. Тут другая трудность была — найти экран, проекционную аппаратуру, киномеханика.

— А сами-то вы ходите сюда фильмы смотреть? — спрашиваю я.

— На открытии был. А больше не получается.

Мы возвращаемся в управление. Через десять минут к Денисову должна прийти бригада электриков. Они хоть и не подчинены Денисову, но работают со строителями бок о бок, ведут по городу линию электропередач.

…Они вошли в кабинет всей бригадой, степенно расселись вдоль длинного стола для совещаний, ушанки положили на свободные стулья. Переглянулись: кому начинать? Начал бригадир — белокурый парень, пожалуй, самый молодой в бригаде. Заговорил медленно, с расстановкой, солидно:

— Обсудили мы вашу просьбу, Владимир Тимофеевич… — бригадир сделал паузу.

— Ну и что? — насторожился Денисов.

— Не можем мы ее уважить. Не выходит. Ответственность большая. Грубое нарушение проекта получится. А у нас свои контролеры есть, проверят — холку намылят, премии лишат.

— Т-а-а-к!

Денисов в сердцах бросил на стол авторучку.

— Испугались, значит? Побоялись ответственности? Ясно!

Он встал, подошел к макету города. Электрики все, как один, повернулись к нему, но остались сидеть за столом.

— Вы в этом городе жить не будете. — Денисов показал на макет. — Сделаете свое дело и уедете. Я тоже здесь жить не буду. Построим ГЭС — на новую стройку подадимся. Но о тех, кто здесь останется, думать нам всем надо. Ну, прорубите вы сейчас свою просеку — десять метров шириной — посередине города, по зеленой зоне. Поставите свои электроопоры — корявые, допотопные. Вы же изуродуете город! Эта ваша просека, как плешина, тридцать лет тут торчать будет. И не зарастет. Вы это-то хоть понимаете?