Говард Лавкрафт: Темное братство

Ховард Филипс Лавкрафт

Авгус Уильям Дерлет

ТЕМНОЕ БРАТСТВО

Вполне возможно, что все обстоятельства, связанные с загадочным пожаром, который произошел в заброшенном доме на холме неподалеку от Сиконга в небольшом густонаселенном районе между мостами Вашингтона и Красным, так никогда и не станут известными широкой публике. Полицию тогда буквально осаждали толпы чудаков, изъявлявших желание пролить дополнительный свет на это дело, причем особенно в этом усердствовал некий Артур Филипс, являвшийся потомком одного из старинных ист-сайдских родов, которые испокон веков проживали на Энджел-стрит. Этот несколько суматошный и слишком возбужденный, но в целом, по-видимому, вполне искренний молодой человек даже подготовил своего рода отчет о событиях, непосредственно предшествовавших возникновению пожара. Несмотря на то, что полиция тщательно проверила и допросила всех упоминавшихся в сообщении мистера Филипса лиц, ей так и не удалось извлечь из него какую-либо практической пользы для дальнейшего расследования, за исключением, пожалуй, лишь того обстоятельства, что библиотекарь Атенеума [Атенеум - название литературных и научных обществ, специализирующихся по проблемам культуры] показал, что упомянутый мистер Филипс действительно однажды встречался в этом учреждении с мисс Роуз Декстер. Содержание отчета прилагается.

I

Для любителя ночных прогулок пустынные улицы едва ли не любого города Восточного побережья всегда таят в себе массу странных и ужасных, мрачных и невероятных открытий. Причина этого, пожалуй, заключается в том, что темнота словно способна извлекать наружу из всевозможных щелей и закоулков, из чердачных помещений и глухих подвалов такие образчики человеческих существ, которые по тем или иным причинам, корнями уходящим в глубокое прошлое, предпочитают дневное время суток проводить в своих укромных, сумрачных убежищах. Обычно к числу таких лиц относятся самые что ни на есть уродливые, больные, очень старые и немощные, чудаковатые люди - одним словом, почти пропащие души, - которые столь странным способом словно пытаются под покровом ночи заявить о своей личности, ибо только в это время, но никак не при ярком свете солнечного дня, подобная цель оказывается хоть сколь-нибудь осуществимой. Все они - изуродованные жизнью, искалеченные мужчины и женщины, которым никогда не удавалось до конца оправиться от лишений и травм далекого детства, - настойчиво ищут таких встреч и ощущений, которые не предназначены для всех остальных нормальных людей; именно поэтому каждый город и вообще любое место, где в течение более или менее продолжительного времени концентрировались особи человеческого рода, буквально кишит подобными типами, хотя видеть их можно исключительно в темное время суток, когда они выползают - словно ночные мотыльки выпархивают - наружу, чтобы на протяжении нескольких часов побродить по узким городским улочкам, пока неумолимое солнце вновь не заставит их скрыться в своих потаенных норах.

Будучи единственным ребенком своих родителей, к тому же во многом предоставленным самому себе по причине врожденного хронического недуга, я также довольно рано обнаружил в себе склонность к ночным блужданиям, поначалу ограничивая их окрестностями Энджел-стрит, где прошла большая часть моего детства, а затем постепенно все более расширяя район прогулок по ночному Провиденсу. В дневное время я, насколько позволяло состояние моего здоровья, любил бродить вдоль берега Сиконга, пока не выходил за пределы города и не оказывался на открытой местности, а иногда, когда чувствовал особый приток сил и энергии, играл с несколькими тщательно отобранными приятелями в нашем "клубе", который мы сами же старательно соорудили в лесистом месте неподалеку от города. Кроме того, я очень любил читать и проводил долгие часы в просторной и богатой библиотеке моего деда, читая безо всякого разбора все, что попадалось под руку, в результате чего приобрел весьма внушительный багаж знаний - от греческих философов до истории английской монархии, от секретов древних алхимиков до экспериментов Нильса Бора, от знаний, запечатленных на египетских папирусах, до более приближенных к нам исследований Томаса Харди [Томас Харди - английский писатель-реалист; один из крупнейших лирических поэтов XX века]. Мой дед даже при отборе книг демонстрировал верность строгим принципам католицизма, а потому, не признавая никакой специализации, приобретал и хранил лишь то, что, по его разумению, являлось "хорошей" литературой, иными словами которая могла заинтересовать и увлечь его самого.