Николай Комаров - Холодный город

Проволочные сетки с током высокого напряжения отрезывали китайцев от земли и делали пленниками, пока они не окончат перекрытия.

Глухое брожение пошло среди китайцев, и они прекратили было работу.

Тогда Нельсон по мегафону пригрозил им, что он их уморит голодом.

Нельсон стал уже приводить свою угрозу в исполнение. Китайцы как будто смирились и возобновили работы, затаив в душе озлобление и проклятия.

И каждый день при работах «сыпались» вниз китайцы, как выражался о них Нельсон.

Каждый день при работах китайцы «сыпались» вниз, как выражался о них Нельсон.

Наконец через десять дней перекрытие было благополучно закончено. Нельсон выпустил своих пленников, зло подсмеиваясь над ними и приговаривая:

— Это была репетиция, а завтра китайцы дадут представление.

Но китайцы, коснувшись земли и встретившись с огромной новоприбывшей партией своих соотечественников, рассказали им о своих пытках, заволновались, зашумели и направились обратно в город, в контору постройки, чтобы взять расчет и отказаться от дальнейшей работы. Одно неосторожное обидное слово вышедшего к ним Нельсона переполнило чашу и вызвало огромные гибельные последствия. В один миг от Нельсона ничего не осталось, так как каждый китаец, задыхаясь от ненависти, считал счастьем оторвать от него кусок мяса и омочить свои пальцы в его крови. Отомстив ему таким ужасным образом, обезумевшая китайская волна разлилась по всему городу, стараясь испортить машины и сооружения.

О китайском бунте сейчас же сообщили в Правление Компании, откуда было дано приказание подавить бунт во что бы то ни стало, не останавливаясь ни перед какими средствами.

И тогда началось злое дело, невиданное побоище — истребление «китайской саранчи».

Рабочие белой расы, озлобленные тем, что китайцы, вызвав задержку в работе, лишали их обещанного вознаграждения, приняли тоже участие в «усмирении», вместе с вызванным «химическим полком». Солдаты этого полка были в масках-респираторах и вооружены вместо ружей легкими стальными конусами, наполненными удушающим газом под большим давлением. Вылетая из аппарата, газ клубами стремился к цели. Встретив твердое тело, он разливался, обволакивал жертву, и через несколько секунд растворялся в атмосфере, не заражая вокруг пространство.

Несчастных китайцев уничтожали словно тараканов.

Несчастных китайцев уничтожали словно тараканов. К вечеру в китайском городе с юго-западной стороны Колтона и на всей площади холодного города возвышались кучи безобразных трупов.

Бунт был подавлен совершенно. Как будто из желтой расы никто не уцелел; целый день очищали «злое место» от трупов, увозя их по подвесной дороге к океану и сбрасывая на корм прожорливым акулам.

Несмотря на огромные размеры побоища, в газетах было только краткое сообщение:

«На постройке Колтона произошел бунт китайцев. Порядок восстановлен. Работы продолжаются».

А Комов, бывший невольным свидетелем этого массового убийства, мучился сознанием ужаса происшедшего и, вследствие краткого перерыва в работах, отправился в Бостон к Чарской, чтобы прийти в себя и успокоиться.

— Какой ужас, какой ужас, — повторял он. — Чем же отличается наш XXII век с пресловутой свободой личности от темного XII века? Только в прибавлении впереди цифры X!

Чарская разделяла негодование Комова, но старалась успокоить его и перейти к другой теме разговора.

Однако вид вошедшего Чао воскресил в ней описанные Комовым ужасы. Она приняла скорее успокаивающих капель «Кинь грусть», чтобы не разрыдаться.

Старик Чао, поддерживавший тайную связь со своими соотечественниками, уже знал о страшном случае в Колтоне и тихо всхлипывал, а слезящиеся глаза его смотрели невыразимо грустно и как-то покорно.

— Госпожа, в Колтоне — злые, они убили моих, много, много, — сказал Чао. Все тело его подергивалось судорогами от подавленных рыданий, и он поспешил выйти.

Чарская с Комовым прошли наверх, и увидели, что бедный Чао лежит в каком-то оцепенении и неслышно бормочет на родном языке слова молитвы за погибших или проклятия их убийцам.

Они оба принялись утешать его, дали капель, старались убедить его, что все это преувеличено, отлично понимая его душевную драму.