Дэвид Лэнгфорд: Мыслите масштабно !

- Я стремился вовсе не к этому, доктор. Я занимался фундаментальными исследованиями и рассчитываю на вашу поддержку. Хочу создать кольцо, достаточное для телепортации человека.

- Болван, - сказала я, почувствовав огромную усталость. - Болван. Вы ни черта не понимаете в математике. Хотите, я открою вам, каким должен быть диаметр кольца?

Дрожащим пальцем я указала на один из кругов бледного света, который все еще висел в воздухе чуть выше плаката "МЫСЛИТЕ МАСШТАБНО!".

- Диаметр отверстия кольца равен 1,9 сантиметра. Точнее 1,926643... Или вы не измеряли с точностью до шестого знака? Это теоретический предел. Лично я выполнила этот расчет пятнадцать лет назад.

...Могучие корабли беспрепятственно преодолевали огромные пространства... Мечта снова померкла - факты действовали отрезвляюще.

Понурив голову, он неподвижно уставился на черный ящичек. Я решила изменить позу, отчего трубки слегка натянулись, давая о себе знать, но боли я не почувствовала - сказалось действие локальных плат и нервных блоков, любезно предоставленных Верховным Химиком.

Зачем я все это ему рассказала? Комплекс болтливой старухи? Жгучая тайна, которой следовало поделиться, иначе она грозила иссушить мозг? Ведь умри я - и никто не узнает.

- Все это мелко и бесперспективно, Бэррет. Возможности вашего аппарата чрезвычайно ограниченны. Замысел Коннерса с треском провалился, но вы... Позвольте рассказать нам еще одну историю.

- Передатчик материи в свое время был изобретен Беллом. Он, подобно Бэррету, разработал всего лишь частный случай теории. Человек практичный, он построил установку, очень сходную с аппаратом Бэррета. Белл собрал модель установки, которая была проверена и опробована.

Наступил торжественный момент - вспыхнуло кольцо. Затем потянулись томительные минуты, пока поочередно проводились регулировки для наладки установки. В конечном счете все оказалось тщетным. Диаметр кольца оставался неизменно равным 1,9 сантиметра. Установка, на которую были истрачены немалые деньги, работала нестабильно и только на близком расстоянии, так что не имела практического применения.

Белл принялся пить, усиленно размышляя при этом. Вскоре он навестил одного состоятельного родственника, который мог бы покрыть долги, связанные с постройкой машины. Белл понимал, что его аппарат не пригоден для телепортации и, таким образом, не оправдал его лучшие надежды. Но аппарат этот представлял собой прекрасное оружие. Некоторые предметы, имевшие особое назначение, могли свободно пройти сквозь крошечное кольцо...

Родственника Белла обнаружили мертвым в запертом кабинете: он положил себе в кофе слишком большую дозу снотворного. Нашли написанную перед самоубийством записку, составленную в высокопарных выражениях. Она была свернута так, будто ее специально скрутили и просунули сквозь небольшое отверстие... Дверь из массивного дуба была закрыта на засов. Небольшие, в свинцовых рамах, окна имели прочные задвижки изнутри. Стены непроницаемые, как и сама загадка самоубийства. Классический образчик смерти за закрытой дверью.

Сам Белл играл роль потрясенного, но готового помочь следствию родственника, несколько смущенного, как и подобает человеку, который фигурировал в завещании на видном месте. Его уверенность в себе была настолько велика, что он даже помог проникнуть в комнату с телом покойного, и тут только впервые заподозрили неладное. Белл высадил окно, забрался внутрь, отодвинул засов массивной двери, открыв доступ к месту трагедии. Держался Белл в высшей степени самоуверенно, пока полиция следствие затянулось - не совершила ошибку.

На суде фигурировала следующая версия преступления: Белл проник в кабинет, когда дверь была отперта. Подсыпал в кофе снотворное. Выждал, пока родственник умрет, покинул кабинет и запер зверь. Извлек одно из стекол в свинцовой раме. Просунул внутрь длинный прут и проделал манипуляции с замком и засовом. На следующий день он уничтожил следы преступления, разбив окно целиком...

Белл, будучи виновным, ничего подобного не совершал: он понимал, что ому не отвертеться, и пребывал в шоковом состоянии. Конечно, существовала еще презумпция невиновности. Присяжные могли его оправдать, могли признать виновным. Однако, прежде чем события получили дальнейшее развитие, произошло второе самоубийство, в подлинности которого сомневаться не приходилось.

- Мне не нравятся ваши намеки, - сказал Бэррет. - Я вовсе не таков.