Клиффорд Саймак - «Если», 1994 № 07

Она смотрела капитану в глаза. Он молчал.

— Так что, могу я выступить?

Нейхарт ответил далеко не сразу.

— Квин, если дело не выгорит, против моей лоханки ополчится весь мир. Тогда нам даже на краю Вселенной не спрятаться.

— Я знаю, — хрипло произнесла Элен. — И все-таки прошу.

— Ну, раз так, давайте. Ком ваш.

Сигни рывком повернулась на бок и прижалась к неподвижному телу. Плечо. Теплая рука. Со сна она даже не сразу поняла, кто это. «Графф», — сообразила она наконец. Они вместе ушли с вахты. Несколько мгновений она не закрывала глаз, рассматривая ряд встроенных шкафов и лампу, звездочкой тлеющую на потолке. Стоило смежить веки, и перед глазами встали жуткие картины, а ноздри вспомнили запах смерти. Несмываемый запах.

Они удерживали Пелл. «Атлантика» и «Тихий океан» вместе со всеми рейдерами Флота несли вахту на подступах к станции, так что Сигни и остальные могли спать спокойно. Сигни искренне жалела, что в боевое охранение поставили не «Норвегию». Бедняга Ди Янц, измотанный до предела, распоряжался в доках; лишь изредка и очень ненадолго ему удавалось прикорнуть в «пуповине». Десантники «Норвегии» были рассеяны по всем докам. При прорыве «К» они убили девять и ранили семнадцать человек, но это нисколько не улучшило их настроения. Снова и снова будут они заступать на вахту и блюсти порядок на станции — никаких иных планов Сигни не строила. Она не сомневалась, что Уния скоро перейдет в наступление, и знала, как отреагирует Флот. Как во всех безвыигрышных ситуациях: будет вести огонь по доступным целям и держать позиции, пока есть запасные пути отхода. Так решил Мациан. Она тут ни при чем.

Она закрыла глаза, дыхание стало ровнее. Графф пошевелился и затих, и у Сигни потеплело на душе при мысли, что рядом с ней друг.

— Она спать, — сказала Лили.

Глубоко вздохнув, Атласка обхватила руками колени. Низовики сумели порадовать Спящую: она рассмеялась, услышав от Синезуба, что Константин-человек и его друг живы и здоровы.

Но как их испугали слезы на ее безмятежном лице! У каждого защемило сердце, но когда они поняли, что это слезы счастья, когда увидели теплоту в темной живой глубине глаз, хиза дружно воскликнули: «Ах!» и обступили Солнце-Ее-Друг.

— Люблю вас, — прошептала Спящая. — Люблю вас всех. — И добавила: — Берегите его.

Затем она улыбнулась и закрыла глаза.

— Солнце-Сияет-Сквозь-Облака, — толкнула Атласка всклокоченного Синезуба, и он, оставив попытки расчесать и разгладить свой мех (обиталище Спящей требовало к себе уважения), посмотрел на подругу.

— Иди обратно, иди и не спускай глаз с молодого Константин-человека. Хиза Верхней мудры, но ты — очень быстрый, ты — охотник с Нижней. Ты будешь присматривать за ним, приходить и уходить.

Синезуб нерешительно взглянул на Старого и Лили.

— Хорошо, — согласилась Лили. — Сильные руки, хорошо. Ступай.

Юный самец застеснялся, но остальные расступились перед ним, а Атласка посмотрела на него с гордостью: даже чужие Старые признают, что он хорош. А ведь правда: он такой смышленый и рассудительный…

Синезуб дотронулся до Старых, затем до Атласки и спокойно двинулся сквозь толпу к выходу.

Спящая спала в окружении верных хиза, а человеки уже во второй раз дрались с человеками, и Верхняя, совсем недавно такая надежная, незыблемая, качалась, как сброшенный деревом лист на груди реки. На Спящую взирало Великое Солнце, а вокруг него сверкали звезды.

Вездеходы тяжко ползли мимо спущенных куполов и брошенных загонов. Компрессоры молчали, но это молчание было красноречивее любой песни об Исходе. Первая база — первый лагерь цепочки. От ветра лязгали двери шлюзов, качаемые ветерком. Усталая колонна еле плелась, путники тоскливо взирали на картину опустошения. У Эмилио ныло сердце: в этом лагере, который он строил своими руками, не осталось никого. Он подумал о том, далеко ли успели уйти поселенцы и каково им сейчас.

— Хиза тоже здесь побывали? — спросил он Топотуна — очевидно, единственного низовика, все еще сопровождающего колонну. Он не отходил от Эмилио и Милико.

— Мы глаза видеть. — Это было не совсем то, что ожидал услышать Эмилио.

— Господин Константин. — Сзади подошел один из «К». — Господин Константин, надо отдохнуть.

— За лагерем, — пообещал Эмилио. — Нам нельзя долго находиться на открытом месте, понимаете? За лагерем.