Анна Котова: Герой Былых Времен

А в пятницу на утреннем занятии летной группы к Алексу подошла "дочь самого".

— Привет, Алекс, — сказала она, потупив глаза.

— Привет, Юрис, — ответил он, недоумевая.

— Я слышала, ты собираешь курсантов оформлять зал к празднику.

— Верно, — отозвался Алекс. — Ты что, хочешь участвовать?

— Ну, если можно… Ведь можно?

Алекс вспомнил лозунг насчет Бассиануса.

— Не думаю, что тебе понравится, — сказал он.

— Пожалуйста, Алекс! — она наконец подняла глаза. — Я немного рисую и умею клеить птиц из бумаги.

— Ну если ты очень хочешь… — с сомнением протянул Алекс. — Только уговор — не обижаться на глупые шутки.

"Дочь самого" улыбнулась светло и спокойно.

— У меня есть чувство юмора. Вот увидишь.

Ну, во всяком случае, над тем лозунгом она посмеялась. Уже хорошо.

Потом оказалось, что у нее бывают и светлые идеи. Именно Юрис предложила изготовить памятник герою былых времен. Из кабинета естествознания был выкраден скелет, обряжен в парадную форму (Дита и Юрис вместе нашивали лампасы из мишуры на запасные брюки Алзея), в глаза ему вставили красные лампочки, в зубы — сигарету в длинном мундштуке, на китель наклеили два десятка медалей, вырезанных из фольги. Давид, мастер на все руки, приспособил за спиной у скелета фонограф с записью торжественной речи. Герой былых времен вышел на славу. Очень представительный. Установлен он был на табурете, задрапированном зеленым сукном (сукно стащили со стола в кабинете директора), в углу возле сцены, с тем расчетом, чтобы всякий входящий в зал замечал его сразу.

Хватало и бумажных птичек, и разноцветных лент, и портретов полководцев с тщательно подрисованными пышными усами.

Стулья в зале энтузиасты тоже не обошли вниманием. На каждый была налеплена бумажка с мудрым изречением — от "Тише едешь — дальше будешь" до "Пуганый майор курсанта боится".

Над сценой же висел самый главный лозунг: "Двадцать лет наша академия готовит из болванов боевых офицеров".

И вот настал знаменательный день. Занятия отменили, все драили здание, потом начищали сапоги, потом вертелись перед зеркалами. К часу дня начали прибывать гости.

Ну, во-первых, родственники курсантов. С одной стороны, это было замечательно, потому что приехали девушки. Своих-то барышень в академии было куда меньше, чем парней. Но с другой стороны, некоторые персоны лучше бы и не приезжали… как премьер-министр, например, ну его! Но он прибыл — он ведь тоже папаша. Юрис как-то сразу сжалась и поблекла в его присутствии. Алексу было в общем все равно, но на девчонку было жалко смотреть.

Во-вторых, приехали всякие разные большие чины, и это было вовсе нехорошо. Алекс переглянулся с Дитой. Пожалуй, они несколько перестарались с оформлением. Но менять что-либо было все равно уже поздно, оставалось расслабиться и ждать, как дело повернется.

Распахнулись двери актового зала, и почетные гости первыми ступили на его паркет. Давид, сидевший за сценой, услышав скрежет ключа в двери, приготовился — и навстречу ошарашенным генералам и адмиралам, а также премьер-министру Бассианусу, засверкал красными глазами Герой былых времен. Раздалось тихое шипение, а затем скелет откашлялся и высоким мальчишеским голосом произнес:

— Эта… значит… приветствую вас в наших стенах… не мастак я речи говорить, да и при жизни был идиотом. Но отсутствие мозгов героизму не помеха, как вы можете заметить по моим наградам, честно заслуженным в боях за родину. Эта… значит… проходите, рассаживайте ваши задницы по нашим стульям. Если под кем стул развалится — извиняйте. Я лично проверял, у трех стульев ножки не подпилены. Про остальные — виноват, не знаю. Эта… значит… Ура, ура, ура!

Дальше запись повторялась по кругу, так что Тайберт выбрался из-за сцены, надеясь смешаться с толпой, и увидел красную физиономию директора, лишившегося дара речи. Премьер-министр Бассианус взирал на лозунг со своей подписью. Адмирал Монк изучал главный лозунг, насчет болванов. Это он еще не видел своего собственного портрета с роскошными зелеными усами.

За спинами высоких гостей и начальства давился от смеха майор Валка.

Еще дальше стонали от восторга курсанты.

Директор хватал ртом воздух.

Потом наконец вдохнул, потряс головой и сказал хрипло:

— Прошу высоких гостей на сцену.

И высокие гости проследовали на сцену, и уселись там на стулья за большим столом, прямо под главным лозунгом. Сверкнула вспышка. Фотограф, которого привез с собой адмирал Монк, знал свое дело.