Лертукке - Последняя легенда Анкаианы

Несколько дней он читал все, что смог найти относительно интересующей его проблемы, а затем, когда через неделю так никто и не появился, не знал, что и думать. На всякий случай он принял все меры предосторожности, какие смог, а смог он найти все, кроме мощей св. Ипполита ( жившего веков пять назад охотника за вампирами) потому, что реликвии эти хранились там, доехать куда не хватило бы денег, и неизвестно еще, были ли подлинными. Через две недели серебряную наружную щеколду сперли, а через три Фил стал подозревать, что у них в семье ненормальной была не только его сестра. На исходе четвертой он решил, что источник его бед - одиночество, тем более, что познакомился с хорошенькой девушкой, приехавшей из города, которой оказалось негде жить. Фил предложил ей поселиться у него в верхних комнатах и следить за садом, а она согласилась так быстро, что Фил решил, что нравится ей и ошибся. Она поливала цветы, рисовала на заборах, откровенно скучала в его присутствии и часто куда-то надолго исчезала. На всяческие намеки с его стороны реагировала так безразлично и рассеянно, что скоро Филу стало неинтересно намекать. Он снова занялся поисками сокровищ, изредка тоскливо поглядывая на Лат Ла и в опасливо - в сторону верхних этажей бара.

Решение появилось закономерно.

- Кэсси?

- А?

- Пойдем в бар.

- Куда?

- В бар. Расслабиться.

- А-а...В бар, так в бар.

"Кэсси, спрыгни в пропасть..." "В пропасть, так в пропасть..." Раздражало ужасно.

3. Упырь.

Народу в полумраке перемещалось туда-сюда обычное количество - не много, не мало. Отовсюду падал разноцветный свет, гипнотизируя лучами и бликами, подкрашивал облачка сигаретного дыма, оживлял прозрачные стаканы, тонул глубоко в напитках. На фоне обычной вечерней усталости стало скучновато, но приятно...

Кэсси с Филом танцевали друг с другом, каждый думая о своем. Фил об ужасах и сокровищах, девушка - о снах, что как раз накануне пришлись в настроение. Их и теперь напоминал мелькавший перед ней теперь восхитительный зеленовато - бирюзовый свет прожектора. Всегда казалось, что за каждым мерцающим, блестящим или светящимся предметом несложно увидеть тот иной, замечательно спокойный и гармоничный мир, представление о котором мы получаем иногда, когда нечего больше желать, потому что разум и чувства поражены внезапным, но прекрасным и спокойным видением. Это ощущение, знакомое тонким и одаренным натурам, коей девушке выпало несчастье (или все-таки счастье?) быть, зачастую бывает главным удовольствием в их жизни. Многие, желающие чаще, чем позволено в этом мире, испытывать подобное, вынуждены прибегать к грубым химикалиям, но Кэсси считала, что это дорого и неинтересно, а посему была обречена вечному томленью по иному... Прежде, выходя из снов, ей не хотелось просыпаться, а еще раньше - не хотелось просыпаться никогда... Это очень плохо, и додумав до этого места, Кэсси сочла, что дальше молчать неудобно.

- Смотри, какие у того типа волосы замечательные, -сказала она, кивая куда-то в сторону. - Темно - золотистые... Интересно, он их красит?

Фил взглянул в указанную сторону.

- Красит. У него и рожа, не как у рыжего.

- Это они у них, по-твоему, какие?

- Белые, красные и в конопушку. Рыжий, он бледный, как упырь. Боишься их? - и тут же прикусил язык, пока отказывая себе в праве на помешательство.

- Приводи, посмотрим, - слегка заинтересовалась Кэсси. - А вон тетка большая, с такой...

Вот так она, к огорчению Фила, восприняла приглашение расслабляться слишком буквально. Интеллектуального разговора не получалось.

Они танцевали подо что-то медленное и красивое. Фил, обладатель острой челки до подбородка, изредка прерывал разговор, сдувая ее носа. Кэсси смотрела куда-то сквозь него, отвечая невпопад. Мимо несколько раз проходила тетка в длинном белом шарфе, за который безумно хотелось дернуть... Это тоже нельзя было назвать похвальным желанием, и, додумав до этого места, Кэсси решила отвлечься и продолжить незаладившийся разговор.

- А теперь этот рыжий пьет текилу... Ты любишь текилу? У меня от нее язык болит...

- Я люблю пиво, - сказал Фил.

- Я тоже люблю пиво, - подхватила Кэсси. Что бы еще сказать? - Оно замечательное! А когда оно высыхает, оно становится липким...

Фил потихонечку изнывал. Изнывая, он взглянул в угол, где рыжий только что допил текилу. И, как на крапиву, напоролся на туманный и вязкий, как летаргия, взгляд. Напряженные нервы среагировали мгновенно - он отступил туда, где толпа была гуще и тут же, пытаясь унять некстати участившееся сердцебиение, глянул снова.