Максим Макаренков - Рассказы

Я жду. Солнце неторопливо движется к зениту. Когда-то, давным давно, эта плита была обелиском, горделиво возвышавшемся посреди долины. Сейчас это просто каменная плита, без единой трещины.

Говорят, что в полдень, в один единственный полдень из тысяч, здесь можно отдать свое имя. Стать безымянным. Существом без прошлого. С непонятным будущим. Существом без мира. Ничего не знающим о людях, за счет которых можно существовать. О людях, каждый из которых, сам того не зная, отдает тебе частичку себя. Может быть, это и означает, стать единым?

Скоро полдень.

Фургон Мартина ворвался в долину. Крестьянин стоял на облучке, неистово работая кнутом. Загнанная лошадь хрипела, несясь в неистовом заплетающемся галопе.

Солнце достигло зенита, и обелиск, воздвигнутый неизвестно кем в центре долины, засверкал нестерпимым белым светом.

Мартин гнал прямо на него. Он размахивал кнутом, плакал и орал сквозь всхлипывания:

— Томас яан Морт! Тома-а-ас яа-а-ан Мо-о-орт!

Сколько себя Андрей помнил — всегда боялся смерти. Причем не просто боялся, а — до слез, до дрожи. Страх накатывал на него черными плотными волнами и укрывал с головой. Андрей начинал захлебываться в этом ужасе, не мог дышать, пытался судорожно втянуть воздух — не получалось. Причем боялся он не самого момента смерти, а того, что прекрасно понимает, представляет живо и ясно, там ничего не будет. Андрея пугала картина мира без него. А еще больше — что он никогда не узнает, что же после него будет, мир для него исчезнет, они даже не пойдут каждый своим путем, просто мир перестанет существовать, не дав ему ничего взамен. Никакого пространства, где Андрей сможет себя осознавать.

Жить так было мучительно, мысли постоянно шли двумя потоками, в одном — нормальные, о работе, о том, что надо бы поменять у машины резину, посмотреть новый фильм, а другой — постоянный, вязкий поток осмысления смерти. Больше всего Андрея злило то, что он здраво и ясно понимает все, что с ним происходит.

Так он и барахтался в этом черном потоке, пока не пришла ему в голову мысль: «Больше всего я боюсь не самой смерти, а того, что я понимаю все ее последствия, точнее, что последствий даже не будет».

И вот тогда в голове Андрея сначала тонким, прерывистым ручейком, а потом все, расширяясь и набирая силу, потек третий поток: «Чтобы не бояться, мне надо перестать понимать все то, что несет с собой смерть. Мне надо перестать осознавать реальность. Нужно сойти с ума»

Вот только нелегко оказывается это сделать. Если уж Андрей не потерял рассудок, живя с постоянным ужасом от ежедневного приближения смерти, то остальные стрессы и неурядицы выдерживал легко. И, в конце концов, третий поток услужливо вынес на поверхность решение проблемы, от которого Андрей похолодел и замер: «Чтобы сойти с ума, я должен сделать что-то такое, чего я не выдержу. Настолько дикое и неестественное для меня, после чего уже не смогу оставаться собой. Сжечь все предохранители. Это должно быть нечто непоправимое, что уже невозможно отыграть назад».

… Вечером какая-то сила, что услужливо толкает нас в спину, когда мы балансируем на самом краю, вынесла навстречу Андрею мента с автоматом. Что мент делал в этом глухом переулке, и, главное, что там делал Андрей, не знал, наверное, никто. А вот нож Андрей таскал с собой давно. Хороший швейцарский нож, с лазерной заточкой и стропорезом. Андрей ударил сзади, в шею. На всякий случай добавил еще раз. Оттащил труп под прикрытие домов и взял автомат. В подсумке обнаружился и запасной магазин. Его Андрей заткнул сзади, за пояс брюк. Автомат пристроил сбоку, под плащом. И быстро, замирая от сладкого, на этот раз, ужаса, пошел в сторону освещенных центральных улиц.

Спиной он чувствовал, как лопаются нити, привязывающие его к этой жизни. Пом — и лопнула ниточка, на другом конце которой была его мама, чпок — безвозвратно порвалась та, которая привязывала его к друзьям. Нити рвались легко и безболезненно, только одна упорно тянулась и пока даже не истончилась. Эта нить была черной и толстой — она привязывала Андрея к его страху. Страху смерти. Но, и она слегка поблекла, отступила перед третьим потоком, несущимся в голове. Этот поток настоятельно рекомендовал выбирать цель. И цель сама нашла его.

Небольшое кафе, с уютной, неярко светящейся вывеской, крылечком, отделанным деревом. И располагалось оно хорошо — на центральной улице, но в самом ее конце, что позволяло Андрею совершить задуманное без спешки.