Андрей Левкин - Старинная арифметика

Теперь было понятно, что центральная, с поднятой рукой, фигура среди защитников выдавала уловки художника по части установления центра композиции - незачем указывать на очевидное, что же до возможного призыва перейти в опережающую вылазку - эта мысль была просто несерьезна. На подкрепление занявшие оборону рассчитывать не могли - ни одна голова не была повернута назад. Они смотрели куда угодно: вперед, друг на друга, на небо, на оружие, но назад - никто. Что до пары простолюдинов, то они, первоначально казавшиеся испуганными, обнаруживали теперь алчную заинтересованность и, склонившись друг к другу, перешептывались, точно обсуждая план будущего мародерства.

С течением времени люди в красном утрачивали свою усредненность и анонимность, так, например, человек, который первым вскинул свое, с коротким прикладом ружье и целился в сторону надвигающейся шеренги - стоял он третьим слева - имел какое-то краткое, не более чем четырехбуквенное имя с единственной в нем гласной; слева цепочку замыкал человек, который отрешенно улыбался, разглядывая, а вернее - созерцая свое оружие, словно он попал сюда случайно и не вполне понимает, что нужно делать этим заостренным металлическим прутом. Прическа ли тому причиной, рассеянная ли, неделовая улыбка его или просто возраст (смотрящему на него он приходился ровесником), но выглядел он по-теперешнему, словно актер, и не в игре, но в перерыве съемки.

Люди в красных мундирах выбежали, похоже, из большего из двух находящихся за их спинами домов, где обедали или пили вино и играли в карты; выбежали они, застигнутые врасплох, о чем свидетельствовала их не приведенная в порядок одежда. Практически на картине был зафиксирован последний момент покоя, может быть, уже менее секунды оставалось до первого выстрела, может быть, был нажат уже курок, и пуля уже шла по стволу, потому что вскинувший ружье (третий слева среди защищающихся) вознамерился с помощью одного этого выстрела, одного его звука, очнуться от наступающей толпы, как от дурного сна.

Здесь история ненадолго прерывается, связано это с отлучкой хозяина, который по своим служебным делам около недели провел вне дома.

Теперь он выходит из-под душа, чистый и блаженно-невменяемый идет на кухню, наливает в стакан настоявшийся чай, в ушах его продолжается колесный перестук, он глядит на картину, радуется, что приехал и, отпивая очередной глоток, обнаруживает облачко дыма над ружьем, которое держит в руках человек с кратким именем, громадным носом и черными вьющимися волосами (все они, в красных мундирах, за исключением разве что растерянно улыбающегося светловолосого, который за прошедшее время так и не научился обращаться со шпагой, все они имели преувеличенно резкие черты, что, понятно, облегчало работу художнику). Человек решил, что этот, невесть откуда взявшийся дымок, есть просто пятнышко грязи, но, пытаясь оттереть его, только поцарапал картину.

Приглядевшись к ней с новой пристальностью, он обнаружил, что человек в центре, ранее указывавший на шеренгу наступающих, теперь зло и истерично, срываясь на визг, кричит на выстрелившего, который, на него внимания не обращая, уже опустил ствол и вглядывается вдаль, пытаясь определить результат выстрела. Кроме этого, крестьяне или кем там они были - тела их начали почти одновременное движение вниз: напуганные выстрелом они бросились в лопухи; выстрелом вспугнутый, с забора соскакивал петух, синий ряд возле леса усилил интенсивность своего синего цвета, зримо приблизившись. Человек, логика чьего ума была разомкнута усталостью, вызванной передрягами поездки, воспринял эти перемены спокойно и, отмахнувшись от морока, пошел в комнату и уснул, едва только положил на подушку свою так и не успевшую просохнуть голову.

Наутро, едва проснувшись, он вспомнил о вчерашнем происшествии и прямо из ванной, со ртом, набитым пеной зубной пасты, направился на кухню, чтобы удостовериться в отсутствии удивившего его вчера дымка. Дымка, разумеется, не было. Он, исторгнув сноп мятных брызг, фыркнул и вернулся к умывальнику.

Дымка не было - он еще раз констатировал за утренним чаем - не было его, вероятно, потому, что за ночь он успел развеяться. Поселяне лежали лицом в лопухи, человек с поднятой рукой, оравший вчера на стрелявшего, опустил наконец свою руку и пригнулся - над головами осажденных уже свистели пули. Синий ряд приблизился, было в нем не менее пятидесяти человек, их левый, от защитников глядя, фланг полностью в картине уже не помещался.