Сергей Афанасьев - Господин инспектор [СИ]

Потом они укрылись от внешнего мира припасенными в углу щитами — чтобы никто не смог заметить их снизу. Стали устраиваться на ночь.

Оза принялась намазывать места вокруг ночлега противно-пахнущим мышиным жиром, чтобы собаки их не учуяли. Потом, поднялась и убрала веревку.

— Ну все, теперь иди ко мне.

Сексом занимались в одежде. Да и оружие держали под рукой. И девушка, зажимая губы чтобы не стонать, все таки время от времени внимательно осматривала, не мелькнет ли где-нибудь огонек.

А потом она принялась намазывать себя мышиным жиром.

— А это еще зачем? — спросил Сергей.

— От ночных хищников, — ответила Оза, подступаясь к Сергею с той же целью. — Чтобы нас не учуяли.

Они проспали часа три, как вдруг их разбудил осторожный шум внизу. Выглянули потихоньку. Какие-то тени, приглушенный свет рыскающих по сторонам фонарей. Оза слегка сжала ему руку. Но он и так понял — это охотники. Лучше не шевелиться и громко не сопеть. К тому же у Охотников были собаки, которые искали врагов — людей, крупных хищников. Но, как видно, собаки путешественников не учуяли — наверняка мышиный запах перебил. А мыши для них — мелочь.

Так же быстро как и возникли ночные охотники скрылись. Ни еле слышного шума, ни света фонарей. Не шевелясь, путешественники подождали еще минут десять. Потом снова легли.

Засыпая, ему вдруг показалось, что он — в Лесу, и рядом — Элора. И это — ее тело. И так ему вдруг стало хорошо и спокойно. Он прижал ее. И девушка послушно поддалась.

Вот уже полчаса как они спускались вниз по влажным ржавым скобам и затхлость поднималась откуда-то снизу из неведомых глубин, била в нос. Местами скобы были разрушены и торчали только штыри, что несколько затрудняло спуск, местами их не было, и приходилось вязать веревку и спускаться по узлам.

Наконец Оза спрыгнула в появившееся боковое ответвление — шахта шла еще глубже.

Сергей, в луче фонарика успел разглядеть старую надпись — «Уровень 45». Сам он в своих скитаниях по древнему метро углублялся до тридцатого уровня. А сколько их на самом деле — никто не знал.

По наклонной вниз шахте он прошли совсем немного и сразу за платформой путь им преградила вода — обычное дело в подземных катакомбах. Они стояли на платформе и в тусклом свете фонарика смотрели на черную непрозрачную воду, затопившую желоба путей. Холодно. Где-то капало. Сергей огляделся насколько позволял свет. Ничего деревянного не было — чтобы сделать плот.

— И что теперь? — спросил он у Озы, боясь что это препятствие — такая же неожиданность и для нее. Но девушка была спокойна.

— Саксонец, плавать умеешь? — поинтересовалась она.

Сергей кивнул.

— Долго плыть? — в свою очередь спросил он.

Девушка отрицательно покачала головой.

— А нырять? — снова спросила она.

— И под водой плавать, — сухо ответил он.

Быстро, чтобы не успеть замерзнуть, разделись до гола, тщательно упаковав все вещи в непромокаемые мешки, оставив в них как можно больше воздуха. Привязали к мешкам железные прутья.

Оза первой решительно вошла в холодную воду и, фыркая, быстро-быстро поплыла, держа одной рукой фонарик над головой, в другой опиралась на мешок, как на спасательный круг. Какая-то живность вдруг вынырнула у нее за спиной и тут же скрылась. Сергей, ничего не сказав, последовал ее примеру, обойдясь без фырканья, хотя вода была ледяной и долго плыть они просто не смогут.

Через десять метров за поворотом они увидели вторую платформу. Поднялись по каким-то самодельным мосткам, явно хорошо известным Озе.

Сергей, быстро обтеревшись протянутой Озой тряпкой, принялся было энергично прыгать и махать руками, чтобы согреться, но Оза остановила его.

— Постой, — стуча зубами, выдавила она из себя. — У нас же есть более верный способ. Тем более — уже испытанный. Десять минут на разогрев мы вполне можем себе позволить. Стоя только придется.

Потом они еще какое-то время пробирались прямо под потолком по балкам и арматуринам, глядя на воду под ногами. А потом наконец-то выбрались на полноценную сушу. И здесь они, пройдя заброшенными мастерскими, долго поднимались по многочисленным лестницам — вертикальным и наклонным, ветхим и еще крепким. И вдруг, протиснувшись в очередную трещину, оказались в знакомом Сергею тоннеле.

— Дальше я уже сам, — сказал он. — Возвращайся. Детишки поди ждут, скучают.

— Ну хорошо, — как-то неловко согласилась она. — Давай, что ли, прощаться.

— Давай, — согласился он.