Дмитрий Колодан - Новые мифы мегаполиса

Рабочих тракторных гигантов, понятно, никто не спрашивал, понравится ли им оказаться за воротами, но и движения новых луддитов не возникло. Нефтепродукты упали в цене, продовольствие тоже. Взрывообразно появилось множество анекдотов про сельхозавров. Эстрадные комики растерялись. И без них, причем вполне серьезно, сообщалось о работах по созданию сверхэкономичных тундровых сельхозавров — оленьих пастухов, сельхозавров болотных ради поимки лягушек для ресторанов и сельхозавров-пасечников, неуязвимых для укусов пчел и доставляющих нектар с цветов прямо в улей.

Как всегда, японцы успели раньше. Правда, их опытная модель сельхозавра-пчеловода, натренированная убивать колоссальных японских шершней, идентифицируя последних по их величине, перебила немало воробьев и других мелких птах, но кто сказал, что в новом деле всегда обходится без накладок? Сообщалось также, что будто бы в Австралии сельхозавр-стригаль оголил не только овечью отару, но и наблюдавшую за его работой группу туристов. Иск подали все: женщины — из-за утраты красоты, мужчины — оскорбившись тем, что их приняли за баранов.

Мир хихикал.

Но и восхищался тоже. Брезжила новая эра. «Чтоб тебе жить в эпоху перемен!» — проклинали недругов древние китайцы. Вышло, что прокляли все человечество. Хотя можно предположить, что наиболее прозорливыми из них, догадывавшимися, что когда-нибудь людям уже не придется горбатиться на рисовых полях, просто-напросто двигала низкая зависть к потомкам.

Ровно ничего не сообщалось о конгломератах нанороботов военного назначения. «Секретят», — пожимал плечами любой, кто слыл информированным. Вообще-то Геннадию Родионовичу было не вполне понятно, почему научить боевого сельхозавра (боезавра? дракоида?) отличать своих солдат от солдат противника труднее, чем брюкву от морковки. Помехоустойчивость у них, что ли, ни к черту? Или коварный супостат может не только поставить глушилку, но и вообще перехватить управление? Тогда, конечно, да…

В промышленности сельхозавры тоже не привились. Какое-то время говорили о пожирающих бокситы дюралезаврах для цветной металлургии — потом перестали. С транспортными мотоцерапторами тоже дело не пошло. Ареалом нанотехнологических чудищ оставалась сельская местность.

За исключением ненормальных экземпляров, для чего-то лезущих в город. И тем активнее, чем город крупнее.

Зачем, интересно? В городе обычно нет нужды опахивать канализационные люки, удобрять дома и окучивать фонари.

Загадка.

Одно ясно: массовый сбой какой-то. Разлад.

Вразумить психа перепрограммированием удавалось не всегда. Поначалу на улицах появились специальные машины с кипящими котлами, мигом окрещенные скороварками, — гнать сельхозавров вон из города струями перегретого пара. Сатирики приободрились. Послушать их, так выходило, что сельхозаврам в городе надо вставать на учет. Миграционная служба стойко терпела издевательства.

Обогнать сельхозавра по тротуару и раньше него выскочить на проспект не получилось — Геннадий Родионович уперся в оцепление. Омоновцы преграждали путь на манер фаланги. Впрочем, десятка полтора прохожих, кучкующихся возле стены пластиковых щитов, были настроены скорее иронически, нежели решительно. Поглядеть воочию на ликвидацию сельхозавра — ну кто откажется? А что с галерки, так это ничего. В партер все равно не пустят, да и рисковым надо быть человеком, чтобы туда полезть.

— Привет, физик! — раздалось над ухом.

Это был сосед по подъезду и приятель. Приятеля звали Рыбаба. Каким именем наградили его родители, помнили немногие, зато всем была широко известна его страсть к двум предметам: рыбалке и женщинам. О том, с какими трудами и приключениями ему доводилось вываживать либо то, либо другое, Рыбаба мог рассказывать часами.

Разговоры эти Геннадий Родионович пресекал, и быть бы ему у Рыбабы в опале, если бы не владевшая тем страсть: хоть разок обыграть «физика» в шахматы.

На худой конец — свести партию к ничьей.

— Из школы своей топаешь? — спросил Рыбаба.

— А ты с работы?

— Не, я завтра дежурю. — Рыбаба служил где-то охранником. — Сейчас с дачи еду. Карась в озере не берет, одно расстройство… Вышел из электрички, гляжу — сельхозавр. Я — за ним… Вечерком сыграем партийку, нет?

— Можно, — благосклонно согласился Геннадий Родионович.

— Часиков в шесть, а? Где всегда?

— Идет.

— А фору дашь?

— Бог подаст. Впрочем, можешь играть белыми.