Жюль Верн - Город будущего

Итак, вот к какому семейству, к какой домашней троице юный Дюфренуа вынужден был обратиться за помощью и поддержкой. Господин Дюфренуа, брат мадам Бутардэн, обладал изрядной деликатностью и утонченными чувствами, то есть теми качествами, которые у его сестрицы обратились в пренеприятнейшие свойства характера. Этот несчастный художник, талантливейший музыкант, рожденный для лучшей участи, рано скончался, не выдержав нужды и лишений, оставив сыну в наследство лишь свой поэтический дар, свои способности и высокие устремления.

Мишель знал, что у него где-то есть еще дядя, некий Югнэн, о котором, впрочем, никогда не упоминали; дядя был одним из образованных и скромных бедняков, смирившихся со своей судьбой, одно лишь упоминание о которых вгоняло в краску богатых родственников. Мишелю запретили видеться с дядей, и поскольку он не был с ним знаком, то и не помышлял о встрече.

Положение нашего сироты в обществе было, таким образом, четко предопределено: с одной стороны — дядюшка, бессильный ему помочь, с другой стороны — семейка, нуждавшаяся в сердце исключительно для того, чтобы проталкивать кровь в артерии, и богатая только теми достоинствами, что чеканятся на Монетном дворе.

Поэтому благодарить Провидение было явно не за что.

На следующий день Мишель спустился в дядюшкин кабинет — помещение в высшей степени внушительное, затянутое строгих тонов тканью; там его уже ждали банкир, его супруга и их сын. Встреча обещала быть торжественной.

Стоя у камина, господин Бутардэн, выпятив грудь и заложив руку за борт жилета, произнес следующее:

— Месье, сейчас вы услышите слова, которые я попрошу вас запомнить раз и навсегда. Ваш отец был художником. Этим все сказано. Мне хотелось бы надеяться, что вы не унаследовали его плачевных наклонностей. Однако я обнаружил в вас задатки, которые следует искоренить. Вы любите витать в облаках, и до сих пор самым ощутимым результатом всех ваших потуг явился бесславно выигранный вами вчера приз за латинские стихи. Подведем итог. У вас нет ни гроша, что само по себе прискорбно. Еще немного, и вы рискуете лишиться родственников. У себя в семье я не потерплю поэтов! Вы меня поняли? Не желаю видеть этих субъектов, что плюются рифмами людям в лицо! Отныне вы живете в богатом семействе, и будьте любезны не компрометировать его! Художник недалеко ушел от клоуна, которому я бросаю из своей ложи сто солей, [23] Соль — другое название су, мелкой французской монеты достоинством в пять сантимов (двадцатая часть франка). дабы он потешил меня после трапезы. Вам ясно? Никаких талантов. Только способности. А поскольку я не обнаружил в вас никаких особых склонностей, то решил, что вы будете служить в банке «Касмодаж и K°» под руководством вашего кузена. Берите с него пример, старайтесь стать практичным человеком! Помните: в ваших жилах течет также кровь Бутардэнов, зарубите это себе на носу и потрудитесь никогда не забывать об этом!

Как видно, в 1960 году порода Прюдомов еще не исчезла; напротив, они преуспевали в сохранении своих славных традиций. Что мог возразить Мишель на подобную тираду? Да ничего. Он промолчал, в то время как тетушка и кузен согласно кивали.

— Ваши каникулы, — продолжал банкир, — начались сегодня утром и заканчиваются сегодня вечером. Завтра вас представят главе дома «Касмодаж и Кº». А теперь ступайте.

Молодой человек покинул дядюшкин кабинет. На глаза его навернулись слезы, но он сдержался и не заплакал.

— У меня только один день свободы, — сказал он себе, — и я проведу его так, как мне будет угодно. У меня осталось несколько солей. Положим начало собственной библиотеке и накупим книг великих поэтов и знаменитых авторов прошлого века. Вечерами они помогут мне позабыть мои дневные невзгоды.

Мишель быстро вышел на улицу и направился к Дому книги пяти частей света, огромному пакгаузу на улице Мира, которым руководил крупный государственный чиновник.

«Тут наверняка сосредоточены все сокровища человеческого разума», — думал наш герой.

Он вступил в обширный вестибюль, посередине которого размещалось центральное Бюро заказов, связанное телеграфом с самыми удаленными точками магазина. Многочисленные служащие беспрестанно сновали во всех направлениях. Специальные подъемники, приводимые в движете противовесами, скользящими по проложенным в стенах шахтам, поднимали служащих к верхним рядам стеллажей. Толпы посетителей осаждали бюро, и разносчики сгибались под тяжестью книг.