Джефф Райман - Детский сад

— О-ой, Сцилла, — млея, сказала Милена. — Кто же это все сделал?

— Да так, мы, Вампиры, — ответила та застенчиво, явно довольная произведенным эффектом. — Вампиры Истории.

Донесся звук трубы: отбой тревоги. Где-то там, в недрах памяти, Хэзер приспособила увесистый том на специальную подставку при своей инвалидной коляске. И, не отрываясь от чтения, начала описывать в ней для разминки круги по комнате — р-раз, еще раз, еще раз…

В ТО УТРО МИЛЕНА ПЕРЕХВАТИЛА Джекоба на лестнице.

— Смотри, что у меня есть! — радостно сообщила она и показала ему свое сокровище. — Джекоб, мы же теперь можем всю ту музыку записать! Можно прямо утром или днем?

— У вас сегодня днем спектакль, — вежливо напомнил тот.

— Пропущу. Ничего, не впервой.

Джекоб замолчал, прикрыл глаза.

— Во мне скапливается усталость, Милена, — тихо сказал он.

Это было и так заметно по его набрякшим, отяжелевшим векам — можно было не заставлять его говорить об этом. Но без него бумага становится бесполезной.

— Это всё Вампиры достали. — Милена с горделивым видом пробежала пальцем по кромке пачки. — Накопили денег и в складчину купили. Все вместе. — Манипулировать Джекобом ей не хотелось, но было очень трудно скрыть свое разочарование.

— В дневное время мне нужно спать, — признался он. — Если я этого не делаю, я начинаю пропускать детали сообщений. — Они переглянулись. Джекоб с усталым вздохом качнулся на ногах. — Но вскоре меня вычистят. И я тогда все забуду. И музыку в том числе. Музыку забуду. — Он чуть заметно повел головой из стороны в сторону. — Хорошо, Милена. Ладно. Встретимся. Сегодня во второй половине.

«Ну как, как отплатить всем этим людям?»

— Спасибо тебе, Джекоб, — пробормотала она.

Жизнь вокруг бурлила в собственном соку.

Милена с Джекобом встречались во второй половине ежедневно, в репетиционных комнатах Зверинца. По непонятной причине ей не хотелось признаваться Ролфе, чем они там занимаются.

А вдруг она рассердится, что они с Джекобом шпионят за ней во время пения. Или скажет, что ей не хочется, чтобы музыка была положена на ноты. Поэтому все держалось в секрете.

Каждый день они вдвоем, согнувшись, сидели и шушукались за старым деревянным столом, который притаскивали из реквизиторской. Джекоб, уронив голову в руки, тихим усталым голосом диктовал ноты. Когда переводить звуки в ноты ему становилось чересчур утомительно, он начинал пропевать мелодию своим густым, но ограниченным по диапазону голосом. Постепенно голос у него начинал скрежетать, как у павлина, а у Милены от писанины немела рука. Наконец Джекоб умолкал и умоляюще смотрел на нее, а та в ответ так же молча кивала. И деревянный стол уносился до следующего дня.

Всякий раз, когда Милена и Джекоб рука об руку проходили мимо, люди за спиной участливо бормотали друг другу не то объяснения, не то оправдания. Как круги на воде от брошенного камня, молва расходилась все шире и шире. Но слово не камень, и рано или поздно неминуемо угодит в нужные уши. В том числе и к Нюхачу, который неизбежно их отыщет.

— Ты Милена? — окликнула ее как-то незнакомая девчушка; белые волосы с зеленым отливом, вампирская косметика. Милена умственным усилием запустила вирус вглубь, на дознание. «Хэзер. Да-да, я Хэзер». И чуть было не назвала имя вслух.

— Ну ладно, не хочешь — не говори, — сказала девчушка. — Просто мы здесь все присматриваем на случай, чтоб не заявился Нюхач. Если он сунется, а вы здесь, — она кивком указала на репетиционную, — то мы отвлечем его разговором, а к вам кого-нибудь пошлем, чтобы предупредить. Идет?

Милена в ответ не успела даже кивнуть. Девчушка быстро унеслась в своих сапожках гномика. «Ты бы лучше стол помогла донести, помощница», — подумала она, провожая ее взглядом.

Все это время у них шла нескончаемая баталия с Хэзер. Днем, ночью, — вирус безостановочно донимал ее чтениями. Хэзер схватывала ее и не отпускала — с непостижимой для Милены силой и цепкостью. Она без устали волочила ее через дебри, нагроможденные Марксом, — указывая на заимствования из Локка и Юма, иллюстрируя очередной довод цитатой из Энгельса или Грамши, постоянно, постоянно заботясь о том, чтобы Милена непременно поняла, причем именно так, как понимала Маркса она сама.

«Ну что, что я такого накликала у себя в уме?» — не могла взять в толк Милена. Ведь вирусы — не более чем пассивный резервуар информации, вроде дремлющей памяти. Они никоим образом не должны тащить вас, как щепку тащит по ручью. Помилуйте, ведь в «Капитале» три с лишним тысячи страниц; она что, думает проработать их все? Вдаваясь во все эти заумные, нуднейшие нюансы? Похоже что да. Судя по всему, делать передышку Хэзер не собиралась — она перла напролом, все дальше и дальше, с железной хваткой, без тени сомнения или жалости. Кремень, а не женщина. Вот же доставалось кому-то, когда она была жива!