Андрей Ливадный - Форма жизни

Теперь она находилась сбоку от женщины, получив возможность взглянуть на нее в профиль.

Незнакомка выглядела лет на тридцать — красота еще не увяла, но бремя неодолимых забот уже наложило свой отпечаток на ее облик, ощущаясь во всем: в напряженной позе, в бархатистой серости лица, во влажном блеске печальных глаз, взгляд которых был устремлен на улицу.

Становилось понятно, что она глубоко переживает нечто происходящее вовне стен этого гулкого зала, но ясно различимое в проеме окна.

Сон становился не просто любопытным. В нем присутствовала какая-то пугающая реальность, осязаемость...

Мари тоже взглянула в окно и увидела широкую мощенную брусчаткой улицу, по которой двигалась длинная череда странных телег с ажурными легковесными колесами.

В первый миг ее внимание сосредоточилось именно на повозках, и она не сразу поняла, что их тянут... люди, облаченные в темно-серую свободно ниспадающую одежду, снабженную островерхими капюшонами.

Окно с толстым стеклом не должно было пропускать звук, но Мари в этот миг явственно показалось, что в гулкое огромное помещение все же проникают скрип колес, шарканье шагов по каменной брусчатке, легкий шелест от колыхания одежд и тихие, приглушенные реплики на непонятном языке, которыми обменивались двигавшиеся по бокам обоза воины.

Дальше ее сон приобрел ирреальную и уж совершенно фантастическую окраску.

...Мощеная дорога упиралась в массивные створы ворот, по обе стороны которых вдаль убегала череда колонн, поддерживающих каменный свод, нависающий над образующими улицу строениями.

Пространство между колоннами занимали вставки из прозрачного материала, похожего на стекло толщиной приблизительно в полметра.

Может ли во сне так явственно проползать озноб по шее и затылку?

Взгляд, брошенный сквозь мутноватые овальные окна, показал ей фрагмент непонятного, неприветливого мира, основные краски которого складывались из черного, коричневого и ослепительно желтого тонов.

Близкий горизонт щерился острыми горными пиками, за которые медленно опускался раскаленный диск звезды. Тени от скал казались угольно-черными, освещенное пространство резало глаз своей ослепительной желтизной, и лишь кое-где виднелись темно-коричневые или светло-серые пятна.

Ближайшая к окнам иззубренная стена, наверное, являлась естественной границей кратера, диаметр которого превышал несколько сот километров.

Этот вывод нашептало ее подсознание.

Обоз продолжал медленно тянуться к воротам шлюза.

Сзади, за спиной, раздались шаги. Мари вздрогнула во сне, а женщина в ее грезах машинально взглянула на часы.

Десять.

Время ежесуточного доклада.

Приблизившиеся шаги отчетливо прозвучали в сторожкой тиши огромного зала, и она начала медленно поворачиваться.

Вошедший в зал оказался высоким мужчиной средних лет, с открытым, волевым лицом. Короткая, аккуратно подстриженная бородка скрывала линию его губ, а заодно и несколько свежих, полученных совсем недавно шрамов...

Его одежду составлял матово поблескивающий доспех, пластины которого, прикрепленные к синтетической подложке, вкрадчиво шуршали при каждом движении. Поверх брони, отправляясь на доклад, он накинул темно-серый защитный костюм из очень плотной ткани, с остроконечным капюшоном и прикрепленным к левому плечу прозрачным забралом, от которого под серую ткань расстегнутой защитной накидки убегали две гофрированные трубки дыхательного аппарата.

Воин остановился в нескольких метрах от женщины. Заметив прячущийся в ее глазах печальный блеск, он чуть склонил голову, видимо, приветствуя госпожу, и произнес, отвечая на прочитанную в ее взгляде мысль:

— Коммон ло...* [1]

В этот миг Мари ощутила во сне самую настоящую панику. Звук чуждого языка внезапно резанул по натянутым нервам, но проснуться, пусть в холодном поту, но с облегченной мыслью о том, что это всего лишь грезы, она не смогла...

Образы на несколько мгновений потускнели, отдалились, а когда вернулась четкость их восприятия, то вместе с ней исчез и страх.

Она понимала и помнила этот язык!

...Уголки губ женщины дрогнули, но смутная печать во взгляде исчезла, сменившись холодной проницательностью.

— Обозы отправлены, моя госпожа, — произнес воин. — У нас нет иного выхода, поставки реголита с поверхности должны быть возобновлены, иначе мы рискуем остаться без воды и воздуха.

Женщина кивнула, молча признавая его правоту.