Андрей Ливадный - Форма жизни

А еще ему было странно ощущать внезапно наступившее примирение сознаний двух очень похожих друг на друга существ, различающихся разве что уровнем техногенных знаний. Измененный с мертвых равнин Нового Селена и сегодняшний наемник, работавший до недавнего времени на Майлера фон Брауна, слились воедино на удивление быстро, будто никогда и не расставались. Редкая целостность его синтезированного сознания лишний раз доказывала, что на каждого из нас оказывает неуловимое, но сильное воздействие то прошлое, память о котором чаще всего таится на подсознательном уровне.

Не зря изменение характера подростков происходит в период от десяти до тринадцати лет — в срок, когда в наш уже сформированный разум пытается проникнуть опыт прошлых жизней, и эти безуспешные попытки накладывают сильнейший отпечаток на черты формирующегося характера. Мы очень часто совершаем в юности поступки, необъяснимые с точки зрения полученного до сих пор воспитания и условий жизни, — нас вдруг неодолимым образом начинает тянуть куда-то, и зачастую в выходках так называемого «переходного возраста» скрыт гораздо более глубокий смысл, чем это принято считать...

— Где разбился твой штурмовик, Антон? — спросил Френк. Выбравшись из узкого лаза вслед за Дибровым, он стоял, озираясь по сторонам, так же, как остальные, потрясенный и подавленный печальной панорамой руин и мечущимися над ними огнями святого Эльма.

— Он не разбился, — поправил Френка Столетов. — Я его посадил.

— Тем лучше, потому что он — наша единственная надежда выбраться отсюда, не прибегая при этом к огласке, с которой будет неизбежно связан угон любого транспортного средства.

Лаймер не мог слышать и видеть себя со стороны: андроид, пространно рассуждающий на радиоактивных руинах о тех или иных способах покинуть Марс, выглядел как минимум странно.

Столетов огляделся, пытаясь угадать направление, но мало преуспел в этом — окружающий ландшафт изменился до полной неузнаваемости, и не было никакой возможности определить ни стороны света, ни какие-то иные ориентиры, поэтому на помощь ему пришел Дибров:

— Мы с Мари видели твой штурмовик, когда въезжали в город. Это в полукилометре отсюда, в том районе, где начинали разбивать бульвар. Ты сможешь провести нас туда, Френк?

Андроид кивнул.

У него не было проблем с идентификацией руин, оперативная память машины цепко держала данные о былой планировке Нью-Даймонда, и в данный момент его процессор дорисовывал контуры обрушившихся зданий до их утраченных очертаний.

— Нам туда, — он указал рукой в замусоренный проход между руинами.

Им потребовалось около часа, чтобы преодолеть пятьсот метров завалов, которые покрывала липкая грязь, образовавшаяся из смоченного дождем пепла.

Едва намечавшийся бульвар превратился в грязевое море; над ним возвышались два длинных оплывших бугра, на гребнях которых почва спеклась в стекловидную пузырчатую массу.

— Удачно, — прокомментировал Френк-Гоум это зрелище, первым ступая в липкую жижу, которая тут же засосала его по самые колени. Он обернулся к Антону, пытавшемуся разглядеть пространство за ближайшим гребнем, и пояснил: — Углубление, выбитое твоей машиной при падении, должно быть, сыграло роль укрытия в момент взрыва на процессорной станции. Будем надеяться, что машина не получила критических разрушений. — Он медленно побрел по грязи, утопая в ней все больше и больше, пока жижа не поднялась ему по пояс.

— Тут начинается подъем, — через некоторое время, обернувшись, осведомил он напряженно наблюдавших за ним людей. — Идите за мной.

Онжилай недолго думая ступил в грязь. Его дорогой костюм уже претерпел столько злоключений, что стал похож на лохмотья. Вслед за ним, перехватив автомат за цевье и подняв его над головой, в жижу ступил Столетов.

Дибров ободряюще улыбнулся Мари и мягко подтолкнул ее к краю грязевого озера:

— Не бойся. Я пойду последним, если что — поддержу.

Она благодарно взглянула на него, но ничего не сказала в ответ, лишь ее глаза потеплели в этот миг, как уже было однажды в неимоверно далеком прошлом, когда она лежала на импровизированном операционном столе Гоума, а он сжимал ладонями ее горячие от жара виски.

Она ни разу не назвала Андрея Кайлом, но в ее сознании постоянно жил этот образ. Они действительно были неуловимо похожи — тот юноша, только получивший свою порцию изменений, и капитан Дибров — зрелый мужчина, отдающий себе отчет в каждом слове или действии.