Святослав Логинов - Нобелевская премия

Шли годы. Побежденная в мировой войне Германия бурлила. То и дело менялось правительство, инфляция разоряла мелких служащих, вспыхивали забастовки, Гамбург покрывался баррикадами, в Мюнхене фашисты устраивали пивной путч, а в городе Вуппертале, в самом центре относительно спокойной демилитаризованной зоны, в институте, щедро финансируемом концерном "И.Г.Фарбениндустри", доктор Домагк заражал сотни белых мышей различными видами стрептококков и потом пытался их вылечить, используя все новые и новые препараты. Препарат номер сто один, сто два...

Очередной краситель не имел даже названия. На этикетке была скромная надпись: "Кирпично-красный" и номер, под которым он фигурировал в документах фирмы. Вот этот-то ничем с виду не примечательный порошок, действительно напоминавший толченый кирпич, давал нужный эффект. Первыми существами, спасенными от гнилокровия, были белые мыши. Они сидели в большой металлической банке, терли лапками крашенные фуксином головы и часто подбегали пить к чашечке с водой. А их подруги, не получившие лекарства, погибли все до одной.

Когда Домагк заносил результаты в журнал, руки у него дрожали, но он знал, что скоро успокоится. Работа еще только начиналась. Надо выяснить, на какие виды микробов препарат действует, каковы допустимые дозы лекарства, нет ли у него нежелательного побочного действия, да мало ли что еще!.. А в первую очередь следует позаботиться о запасах мышей, красителя и болезнетворных культур.

Домой Герхардт вернулся поздно. Но его ждали, спать никто не ложился. Жена и дочь сидели в гостиной и шили.

- Я сильно задержался, - сказал Домагк, входя. - зато я сделал большое дело.

Он осекся и оглядел хмурые лица.

- Анна, в чем дело? - спросил он у дочери. - Ты обиделась, что я не пошел с вами гулять сегодня вечером?

- О нет! - ответила Гартруда. - Просто мы с фроляйн Анной учились шить и вот... укололи пальчик.

- Тебе хорошо смеяться... - протянула Анна, - а у меня так болит, прямо сил нет терпеть.

- Ну-ка, покажи, - Герхардт взял дочь за руку.

Пораненный палец покраснел и немного припух. Скорее всего, обычное воспаление, ничего опасного нет, но Домагку почему-то стало страшно.

К утру поднялась температура, Анна заболела.

В институт Домагк спешил так, словно от этого зависела жизнь дочери. Смешно, неужели он за один день собирается сделать то, на что требуются месяцы, если не годы упорного труда? Но сейчас нет времени раздумывать. В лаборатории все готово для первых экспериментов: рядами стоят штативы с заткнутыми плотными ватными тампонами пробирками - в них болезнетворные культуры; другой ряд - заранее взятые навески красителя. Прокипяченые шприцы уложены в стерилизаторах, мыши высовывают любопытные мордочки через отверстия в железных бюксах.

Прежде всего, Домагк приказал убрать все штативы с культурами, кроме одного. Сегодня он будет заниматься гемолитическим стрептококком возбудителем рожистого воспаления, родильной горячки и гнилокровия. Для остального найдется время потом.

Дальнейшая работа требовала полной сосредоточенности, так что больше Домагк ни о чем не размышлял. Он наклонялся над бюксом, двумя пальцами хватал за хвост очередную мышь, опускал ее на металлическую сетку. Мышь вцеплялась в сетку коготками, и тогда нужно было, не отпуская хвоста, ухватить ее за загривок, оторвать от сетки, перевернуть и сделать укол в брюшко. Лекарство зараженным мышам впрыскивалось из пипетки в глотку. Затем Домагк помечал мышь метиленовой синью, желтой пикриновой кислотой или красным фуксином и отпускал в другой бюкс. Каждая серия мышей красилась особым образом, чтобы можно было их различить.

В середине дня Домагк выкроил несколько минут, чтобы позвонить доктору Ферстеру, лечившему семью Домагка. Очевидно, Ферстер ждал звонка, потому что Домагка он узнал сразу.

- Вы были у меня дома? - спросил Домагк. - Как там Анна?

В трубке на несколько тягостных секунд настала тишина, потом Домагк услышал:

- Зачем вы спрашиваете? Вы же знаете лучше меня.

- Но вы лечащий врач...

- Вот именно, я всего лишь врач и вылечиваю только то, что может быть вылечено.

На мгновение Домагк потерял способность мыслить. Ему отчаянно захотелось закричать, сломать что-нибудь, разбить, сделать что-то такое, отчего происходящее перестанет быть правдой, обратится в кошмарный сон. Но это длилось только миг, затем Домагк набрал в грудь воздуха, словно перед прыжком в воду, и, решившись, спросил: