Святослав Логинов - Жил-был

Англичанин Джордж Лаунд был, сам того не зная, проклятьем Олега Савервальда. Пятнадцать лет назад Савервальду попалась одна из лаундовских работ, и он поразился простоте методик и очевидности выводов. Статьи Лаунда были написаны блестящим живым языком, и в них англичанин щедро разбрасывал гипотезы и предположения. Савервальд с восторгом взялся за проверку одного из этих предположений, провел серию опытов и получил совершенно не те результаты, что ожидал Лаунд. Некоторое время Савервальд мучился, не зная, что предпринять, пытался повторять эксперименты, поджимал допуски в нужную сторону, хотя и понимал, что так поступать не следует. А потом из печати вышла новая статья Лаунда. Бывалый физхимик тоже получил парадоксальные результаты, но не испугался их, а опубликовал, выдав попутно новый фонтан идей. Аспирант Савервальд взвыл от обиды и разочарования и кинулся вдогон. С тех пор прошло пятнадцать лет, но Олегу так и не удалось обойти Лаунда, ведь тот начинал проверку гипотез сразу, едва они появлялись, а Савервальд лишь через полгода, когда лаундовская статья добиралась к нему.

"Но уж теперь-то Джорджу придется потесниться!" - фантазировал Савервальд. Сладкие мысли бежали плавной чередой, Савервальд пытался остановить их, вернее, перевести на другие рельсы, резонно рассуждая, что следующая статья никакого отношения к физхимии иметь не будет, и не о Лаунде теперь речь, а о Нобелевской премии, но мечты упрямо возвращались утереть нос англичанину казалось приятнее.

Савервальд привычно зашел в универсам, привычно купил кефира, булки и колбасы, привычно приготовил дома ужин. И все-таки, это была совсем другая жизнь, в которую вторглось чудо - сиречь незапланированное другими открытие. Великое открытие. ВЕЛИКОЕ. _В_Е_Л_И_К_О_Е_!..

Наутро Савервальд первым прибежал в институт. Ключ от цуенбаевского кабинета приятно тяготил карман. На свою установку Савервальд и не взглянул, сразу заперся в кабинете и произнес вытверженные за ночь заклинания. Ковер послушно взмыл и остановился в полуметре над полом. Савервальд надавил ладонью, пытаясь, как делал вчера профессор, прижать ковер к полу. Ковер сопротивлялся словно магнит, когда его подносят к другому, большему магниту.

"Явно какое-то поле, - решил Савервальд. - Гравитацию пока оставим, возьмемся за электричество и магнетизм."

Савервальд запер кабинет и побежал к физикам, клянчить приборы.

Магнитного поля у ковра не оказалось, а наэлектризован он был не больше, чем и полагается пыльному ковру. Как управляться с гравитацией, Савервальд не знал. Смутно вспоминалось описание прибора с массивными шарами и пружинными динамометрами. Где их взять, эти шары? Пришлось засесть за книги.

Новую атаку на ковер Савервальд проводил во всеоружии современной теории, но столь же безрезультатно. Никаких гравитационных эффектов ковер не проявлял, он всего лишь навсего летал вопреки гравитации. Из всех величин удалось замерить лишь подъемную силу (22,032 плюс-минус 0,001 кг) и высоту полета (53,0 плюс-минус 0,5 см). Но ведь ясно, что это цифры случайные, у исправного изделия они совершенно другие.

Тогда Савервальд временно оставил ковер в покое и взялся за волшебные слова. Он пытался поднимать в воздух ковры ручной и фабричной работы, паласы и даже пестрядинные половики, но те мертво пластались по полу, как и полагается добропорядочным тканым изделиям. Наконец Савервальд решился показать заклинания филологам. Здесь его ждало разочарование: таинственная абракадабра, поднимавшая ковер в воздух, оказалась варварски искаженной неумелым произношением сурой корана. А краткое "Аллах акбар", опускавшее самолет на землю, означало всего-навсего "милостив Аллах". Филологический путь обернулся тупиком, ведь ни у кого из правоверных мусульман еще не взмывал в небо во время намаза его молитвенный коврик.

Одно время в профессорском кабинете появился мощный бинокулярный микроскоп, а письменный стол заполонили книги по ковроткачеству. Основа ковра оказалась - редкое дело! - джутовой, а нити утка шелковыми, шерстяными и из хлопчатой бумаги. Для каждого сорта нитей Савервальд насчитал по восемь выкрасок. Частота переплетения тоже вызывала уважение, хотя, если верить справочникам, современные двадцатичелночные станки дают и больше.

Все это было крайне любопытно и поучительно, но ничуть не приблизило исследователя к открытию тайны.

Савервальд поднял на дыбы все свои знакомства, пытаясь найти какой-нибудь новый метод исследования. Дело осложнялось тем, что приятели не могли понять, что же собственно требовалось Олегу, поскольку тот тщательно оберегал тайну незапланированного открытия.