Джордж Локхард - Оборви мои крылья

Грифоночка за это время научилась не только говорить, но и читать. Она заметно подросла и, хотя летать еще не умела, уже обрела ту таинственную красоту, что позволяет мгновенно узнать хищника.

Костыля она звала «дедушкой». Птица часто взбиралась на башню и стояла там, на самом краю пропасти глубиной в сотню ярдов, расправив тонкие крылышки по ветру. В отличие от кошек, грифоночка очень редко жмурила глаза.

Однажды вечером, в холодный дождь, Костыль поскользнулся на лестнице и сильно ушиб ногу. Птица помогла старику добраться до постели. К утру нога распухла и потеряла чувствительность; Костыль не мог подняться на башню, чтобы зажечь огонь. А по королевскому закону, если маяк останется темным хоть одну ночь, смотрителя должны заменить...

Маяк не остался темным. Костыль нервничал и вертел в пальцах грифонье перо; когда Птица вернулась, он подробно ее расспросил, но успокоился лишь, когда грифоночка вышла из башни с зеркалом и через окно отразила ему свет маяка. Птица была очень довольна своими новыми обязанностями.

С тех пор жизнь старика стала другой. Он по-прежнему уходил в ночь с таинственными гостями, но в остальном, грифоночка почти избавила Костыля от утомительных обязанностей смотрителя. Она очень быстро всему училась. Передние лапы грифона в ловкости не уступали человеческим рукам, выносливостью Птица напоминала скорее волка, нежели кошку, и постепенно Костыль переложил на ее пернатые плечи всю заботу о маяке.

Миновало еще несколько лет. Птица училась летать. Целыми днями напролет она тренировала крылья, взбираясь на башню и по спирали планируя к морю. Местные жители давно знали, что на старом маяке поселился грифон, и нередко приходили поглазеть на диковину. Однако Птица была очень скрытной и нелюдимой со всеми, кроме Костыля.

Однажды в нее выстрелил из арбалета проезжий солдат. Слегка задел крыло. Когда Птица рассказала об этом старому смотрителю, тот пришел в ярость и на целый день покинул маяк. Вечером Костыль вернулся, ничего не сказал и лишь смазал крыло Птицы целебным бальзамом.

Солдата нашли спустя сутки.

Сегодня утром я вышел из дома и увидел, как Птица беседует со взрослым сизокрылым грифоном. Завидев меня, тот прыгнул с утеса и умчался на север.

«Кто это был?» – спросил я. Птица смущенно топталась на месте.

«Его зовут Н'ктар»

«Откуда он взялся?»

«Мы... уже давно знакомы.»

Я задал прямой вопрос. Птица распушила все перья от возмущения.

«Нет! Он учит меня летать.»

«Откуда он?»

«С севера»

«Грифоны живут на севере?»

Она не ответила.

Ближе к концу дня я послал Птицу на берег, набрать свежей рыбы для ужина. Едва она скрылась из виду, возле башни с шумом опустился знакомый сизый грифон.

«Что тебе нужно?» – спросил я.

Грифон молча указал вниз, где у подножия утеса Птица собирала рыбу.

«Ты не умеешь говорить?»

Он покачал головой, открыл клюв и провел крылом перед собой, словно очертив барьер. Я присел на замшелый камень.

«Хочешь забрать ее?»

Грифон резко, по-птичьи кивнул.

«А причем тут я?»

Он возмущенно фыркнул и мотнул головой в сторону берега.

«Я не держу ее силой,» – сказал я. – «Если она не хочет лететь с тобой, на то ее воля.»

Грифон смерил меня гневным взглядом, распахнул крылья и взмыл навстречу низким, набухшим влагой тучам. Он сразу пропал в серой дымке, с моря вновь надвигался туман. Спустя некоторое время рядом опустилась Птица.

«О чем вы говорили?» – спросила она.

«Так твой приятель все же умеет говорить?»

«Он молчал с тобой?!» – грифоночка отпрянула. В ее золотых глазах впервые с начала нашего знакомства отразился страх, все перья поднялись дыбом. Я нахмурил брови.

«Что означает этот обычай? Он собирается меня убить?»

«Нет...» – было заметно, как потрясенная Птица усилием воли взяла себя в лапы. – «Нет, нет, ничего подобного... Я... Я должна подумать.»

Поминутно оглядываясь, она поднялась к маяку и скрылась за дверями. Я остался наедине с умирающим Солнцем.

– Я читала его дневник, – тихо сказала Птица. – И ты тоже читал.

Н'ктар постукивал когтями по мрамору.

– Это ничего не значит, – он смотрел в океан.

– Ты не хуже меня знаешь, как сильно я ему нужна.

– Видит ветер, ты уже превысила все возможные гра...

– Нет! У милосердия нет и не может быть границ.

– Что же ты предлагаешь? – резко спросил грифон.

Птица молча провела крылом перед собой.