Ларри Нивен - «Если», 1997 № 04

— Известно, что немало тогдашних видеодеятелей поплатилось за свое увлечение собственным благополучием, а иной раз и свободой. Какие фильмы представляли в этом плане наибольшую опасность?

— На самом деле — очень и очень многие. Практически любую картину власти запросто могли объявить либо идеологической диверсией, либо порнографией. Особой разницы для пострадавших тут не существовало: и за то, и за другое их мытарили по полной программе — «пропаганда чуждого нам западного образа жизни». Но в конце 80-х годов ситуация стала меняться, и иногда, выходя на свободу из мест, как принято говорить, не столь отдаленных, человек встречал на афишах кинотеатров название фильма, за который несколько лет назад получил срок. Вот так — и горько, и смешно…

— И все же давайте опять вернемся в начало 80-х годов.

— Мягко говоря, нелепое было время. Абсурдность нашего тогдашнего законодательства заключалась в том, что, во-первых, не существовало никаких статей, запрещающих фактически красть заграничную видеопродукцию (с авторским правом у нас всегда не очень считались, а в те годы — особенно), а во-вторых, довольно долго никаких ограничений на ее ввоз в страну вообще не существовало. И тем не менее людей сажали. Лишь значительно позже пограничники спохватились, и на таможне в Шереметьево-2 появилась специальная комната, где выборочно отсматривали ввозимые кассеты. Конечно, выявить при столь беглом просмотре приметы «идеологической диверсии» не могли, поэтому ловили, грубо говоря, голые задницы — то есть эротику, именовавшуюся порнографией.

— Вы имеете в виду фильмы вроде «Греческой смоковницы»?

— Да, с этой картиной связано немало памятных историй. Вот, к примеру, мой хороший приятель — психолог — был руководителем комплексной научной группы при сборной СССР по хоккею. По его рекомендациям для поднятия боевого духа перед ответственными матчами хоккеистам полагалось смотреть мордобойные боевики и эротику. Мне частенько приходилось ездить во время сборов в Новогорск и показывать ребятам хиты тех лет («Последнее танго в Париже», «Эмманюэль», «Губная помада» и др.), взятые из сейфа особого отдела. Примерно тогда же там появились первые видеокамеры для записи матчей и, конечно, видеомагнитофоны. Естественно сборная навезла множество фильмов в обход бдительных таможенников. Таким образом наша ледовая дружина тоже внесла посильную лепту в дело отечественного видео. Но вернемся к «Греческой смоковнице». Мой приятель психолог, о котором я уже упоминал, дал кассету с этим фильмом защитнику сборной Василию Первухину. Не помню, при каких обстоятельствах тот попался и рассказал, от кого и когда получил злополучную кассету. За чистосердечное признание Первухина простили, а вот Саша был изгнан отовсюду, да еще схлопотал полгода условно. Вот так несанкционированный сверху просмотр мог привести к самым печальным последствиям.

— А какова была технология поимки тех, кто распространял «тлетворное влияние Запада»?

— Главным образом, конечно, «стучали»: соседи на соседей, жены на мужей, сослуживцы на сослуживцев. Мне и самому доводилось бывать на своего рода профилактических беседах. Проходили они, как правило, примерно одинаково: «Антисоветчину переводил?» — «Нет.» — «Порнуху переводил?» — «Нет.» — «Мы знаем, что ты встречался с человеком у памятника Пушкину и продал ему телевизор, причем ты был в шапке и с зонтиком!» — Я отвечал, что шапку никогда не носил и не ношу, а зонтика у меня и вовсе не было и нет. — «Деньги тебе за перевод платили?» — «Нет.» — «Зачем же ты тогда этим занимался?» — «А я пьяница; мы с ним водку пили, а потом я что-то там переводил, выпимши был — не помню…» Примерно такой диалог случался у нас всегда. Они рассчитывали, что клиент наложит в штаны и расколется сам, не на одном, так на другом. Таковы были методы их работы. Безусловно, многие из тех событий сегодня вспоминаются с улыбкой. Вот, к примеру, как-то мой знакомый перевозил свой видео с квартиры на квартиру и был только за это задержан милиционером и препровожден в отделение для выяснения обстоятельств допущенного «правонарушения». Или же так называемая молочная почта. Дело в том, что в полиэтиленовые пакеты, куда разливалось молоко, прекрасно упаковывалась видеокассета. И многие, от греха подальше, перевозили их именно в этой таре.

— Василий, а когда наконец видео стало выходить из подполья?