Хейфорд Пирс - «Если», 1997 № 06

А примерами упоминавшегося «размывания» фантастики в иных литературных жанрах — как и процесса обратного: заимствования ее приемов и тем авторами, не считающими себя фантастами, — стали вызвавшие изрядный шум книги таких разных писателей, как Курт Воннегут («Галапагос»), Бернард Маламуд («Божье благоволение») и Расселл Хобан («Гуляка Риддли»). Но о них, как о произведениях сложных, противоречивых и к нашему жанру все же «касательных», разговор отдельный.

Как и о десятках действительно новых имен, появившихся на скрижалях англоязычной фантастики только в последние полтора десятилетия. Уилл Бейкер, Колин Гринланд, Никола Гриффит, Кэтлин Энн Гунан, Гвинет Джоунс, Дэвид Зинделл, Грег Иган, Джанет Каган, Джонатан Летем, Морин Макхью, Джуди Моффет, Джефф Нун, Кристин Катрин Руш, Роберт Сойер, Нил Стивенсон, Карен Джой Фаулер, Элизабет Хэнд, Роберт Холд-сток, Патриция Энтони, Александр Яблоков… Не беда, что я перечислил едва ли не половину тех, кого следовало бы; о них еще напишут обзоры в самом начале нового тысячелетия!

Говоря о главных тенденциях в американской фантастике восьмидесятых годов, нельзя пройти мимо двух, как минимум, внутрижанровых революций.

Одна из них оформилась в движение, где все как положено: культ личности, программные манифесты и партийная дисциплина. Совершали ее молодые люди, назвавшие себя почему-то «киберпанками». Их герои живут в «астрале», созданном переплетением компьютерных сетей, молодежных слэнга и музыки, mass media, спецэффектов кино и эстетики клипа, субкультуры «хакеров» и прочих взрослых детей века, играющих в дорогие электронные игрушки. Словом, переходя на ставший интернациональным слэнг, сегодня киберпанк — это, скорее, hi-fi, нежели sci-fi.

Хотя начиналась революция, безусловно, в мире литературном, и начал ее писатель.

Мир научной фантастики был взорван первым романом 36-летнего худого интеллигента-«яппи» в очках, вида совсем не бунтарского, тем более не панкового. Роман, написанный Уильямом Гибсоном, назывался «Нейромант» и вышел в 1984 году (ох, не предвидел Оруэлл, что тот станет годом Виртуального Брата!). Книга завоевала обе высшие премии жанра и сделала имя автора «культовым». По крайней мере, сейчас, когда в мире литературной фантастики страсти улеглись, а Гибсон занял в нем достойное, хотя и не исключительное место, в другом мире — уже упоминавшемся электронном — это имя превращено в икону.

Что касается литературы, то в ней, конечно, не Гибсон придумал «киберпространство» или «виртуальную реальность».

По сравнению, скажем, с лемовской фантоматикой все это детские шалости! Американский писатель, кстати, и сам всячески открещивается от упорно навязываемой ему роли мессии и вообще не производит впечатления сильно «продвинутого» в компьютерном деле. Ходит апокриф, что свой роман пророк вообще отстучал на старинной портативной пишущей машинке…

Главное открытие Гибсона не идейное, а литературное. Он талантливо показал ощущения человека, нырнувшего в океан разлитой в киберпространстве информации. Живущего в мире истерическом, загаженном не только экологически, но и «эфирно», поделенном между транснациональными корпорациями; в мире, подобно безнадежному наркоману, уже не способном соскочить с информационной иглы… И не просто показал, но смог сделать это на языке, точнее, слэнге, который оказался понятен современным тинейджерам, постоянно пребывающим в отключенно-подключенном состоянии (соответственно, от реальности данной и единственной — и к реальностям виртуальным, множественным, вызванным по желанию).

Киберпанк нес смерть серьезной научной фантастике — как литературе, задающей вопросы, а не только развертывающей, подобно приказчику в лавке, перед любопытствующей публикой свой «веер миров». По-моему, это прекрасно понимал и сам «гуру». Как пишет критик: «С одной стороны, Гибсону замечательно удалось передать восторг от занятия «информационным серфингом», но с другой, в его книгах постоянно присутствует горькое осознание того, как мало общего имеет скольжение по поверхности по сравнению с обладанием всем океаном».

Но вряд ли кто-нибудь из неофитов обращает на это внимание. Революциям нужны вожди, а мнением последних о собственной роли в истории можно и пренебречь.

Вдобавок революциям нужны и свои «агитпропы». Роль последнего в движении киберпанков добровольно и не без вызова взял на себя Брюс Стерлинг. Как писатель он уступает Гибсону: романы Стерлинга «Шизматрица» (1985), «Острова в сети» (1988) и многочисленные рассказы привлекли внимание — и только. Зато подлинным манифестом движения, его знаменем стала собранная «зав. агитпропом» антология «Очки-зеркалки» (1986), а также его полемические статьи, написанные остроумно, страстно и наступательно.