Нэнси Кресс - «Если», 1998 № 08

Бранд осуществлял руководство сражением в течение еще трех часов, прежде чем Таши снова заступил на вахту. Командор начал уже тревожиться, почему до сих пор никто не докладывает о герсонах. Оставалось лишь надеяться на Мэгги.

Бранд вышел из кабинета и уже собирался было позвонить офицеру безопасности, чтобы получить свежую информацию, когда раздался зуммер в селекторе связи. Вздрогнув от неожиданности, командор нажал кнопку приема.

— Бранд слушает.

— Антон, это Мэгги, — раздался знакомый голос. — Ты не мог бы спуститься в кают-компанию? Думаю, нам следует прийти к компромиссу в решении проблемы герсонов.

— К какому компромиссу? — недоуменно переспросил он. — Какой проблемы? Они последние представители своей расы, Мэгги. Даже будь у меня лишний корабль, я все равно не позволил бы герсонам пойти на смерть.

— И все-таки приходи в кают-компанию, — повторила она. — Они приводят интересные доводы. Мы тебя ждем.

Бранд застегнул воротник форменной куртки, чтобы выглядеть более официально, предупредил Таши, где его можно будет найти, и направился в кают-компанию. Двое из людей Такера, несшие караул снаружи каюты, отдали честь при его появлении.

— Оружие только у вас, командор, — доложил один из охранников прежде чем привести в движение автоматическую дверь.

Герсоны стояли, обступив небольшой стол для совещаний; Мэгги и Такер — по обе стороны от пустого кресла, оставленного для командора. Худощавый лысеющий человек сидел слева от Такера, подперев рукой голову, а четверо герсонов, в том числе одна женщина, расположились с другого конца стола. Мужские особи герсонов по росту на целую голову превосходили большинство людей, однако женщины, сложенные более хрупко, редко доставали Бранду до плеча. Командору показалось что он узнал эту женщину — да, конечно, это Жоли, подруга Хута. А вот и сам Хут — покрытый лоснящейся черной шерстью герсон, в самом расцвете сил, красивый и гордый.

Бранд приковал к себе всеобщее внимание, как только зашел в комнату. Такер глядел довольно хмуро, лицо Мэгги выражало тоскливое ожидание. Механик приподнял голову, но продолжал сидеть — видимо, остатки паралитического газа еще не выветрились из его организма, хотя герсоны уже выглядели свежими и бодрыми. Усевшись между Такером и Мэгги и предложив сесть остальным, Бранд нажал на кнопку электронного переводчика, расположенную на воротнике.

— Хоидах, Хут, Герсону, — начал он, моментально исчерпав запас известных ему герсонских слов.

Хут приподнял гладкую морду, на которой застыло выражение недоверия к говорящему. Бранд заметил, что остальные герсоны разжали массивные челюсти в каком-то подобии улыбки или, по крайней мере, легкой усмешки. Ровный, лишенный интонации голос переводчика прошептал:

— Я приветствую Хуга и герсонов, что пришли с ним.

Герсоны защелкали маленькими кнопками, расположенными в их круглых, заросших шерстью ушных раковинах, и переглянулись между собой черными глазами-пуговками.

— Командор Бранд, — сказал Хут. — Я предлагаю дружбу — На самом деле он произнес сочетание воющих и рычащих звуков, но переводчик наделил его низким электронным голосом с германским акцентом.

— И я предлагаю герсонам дружбу, — ответил Бранд и тут же повернулся к механику: — А кто вы?

— Макс Фабер, из пятого взвода техобслуживания, — отрапортовал маленький человечек. — Прошу простить за осложнения, возникшие на Зеленой палубе. Герсоны хотели, чтобы я передал им в пользование «Принца Бутелеци», запрограммировав его на саморазрушение.

— Я так и понял. — Бранд снова обратился к Хуту: — Может быть, расскажете поподробнее, что вы собирались делать с эсминцем, запрограммированным на взрыв, Хут?

— Мы хотим завести его в самую гущу ихтонского флота, — ответил Хут. — Поскольку возвращение не планируется, можно израсходовать всю энергию на защиту и вплотную подойти к кораблю-носителю. С помощью ракет и лазерных лучей мы заставили бы мелкие вражеские суда оставаться в доках и не мешать нашему продвижению. В этом случае останется лишь создать режим перегрузки для искривителей пространства, и взрыв нашего эсминца уничтожит множество ихтонских кораблей.

Бранд откинулся в кресле.

— Я не вправе позволить вам это, Хут. Если даже забыть, что у нас каждый эсминец на счету, вы последние представители своей расы. Я не стану пособником геноцида.

Хут бросил короткий пронзительный взгляд на свою подругу, а потом снова повернулся к Бранду: