Нэнси Кресс - «Если», 1998 № 08

Старик раскрыл рот и спросил:

— Из городских, что ли, будешь?

Я судорожно сглотнул и неопределенно мотнул головой. Этому жесту нас в Академии не учили.

Странно, при облете астероида я не заметил других населенных пунктов. Кого же тогда он называет «городскими»? И почему его не смущает мой внешний вид? Или среди «городских» сейчас принято разгуливать в космодесантных скафандрах?

— Меня Игнатом кличут, — сказал старик и протянул мне руку. — Зови меня просто — дед Игнат.

— Редуард, — представился я.

— Чего? — не понял старик.

— Дмитрий я. Димка, — быстро поправился я и ответил на рукопожатие.

Если это была иллюзия, то очень правдоподобная. Ладонь старика оказалась шероховатой на ощупь и на удивление крепкой.

— А что сажаешь, дедушка?

— Дык, моркву, что же еще? Да ты заходи, че на улице стоять-то?

Аккуратно открываю калитку и захожу. Чуть позади слева раздается странный звук: полулай-полувой. Резко оборачиваюсь, тело автоматически принимает боевую стойку. Огромная собака! Слава Богу, на цепи. А собака страшна! В первый момент в глаза бросаются гигантские клыки. Во второй — чрезмерная худоба животного. Ребра рельефно выпирают, шкура натянута на них, словно на барабане.

Клочья серой шерсти неровно торчат в разные стороны.

— Ваша собака? — спрашиваю с невольным почтением в голосе.

— Зачем собака? — удивляется дед Игнат. — Волк.

И добавляет, обращаясь уже к животному:

— А ты, Серый, успокойся. Нечего брехать попусту. Свой это.

И снова ко мне:

— Пойдем в избу, что ли?

С трудом отвожу взгляд от хозяйского волка. Раньше доводилось видеть их только на картинках да на экране телевизора. Иду к дому. У самого порога вновь останавливаюсь и оборачиваюсь, привлеченный новым непонятным звуком. Источник звука появляется из-за угла, везя за собой телегу, заполненную хворостом. Лошадь! Просто день зоологических раритетов какой-то! Лошадка понуро плетется, флегматично разглядывая передние копыта и помахивая хвостом. Поверх кучи хвороста сидит старушка, держит в руках поводья. Старушка одета во все темное, на голове платок. Лицо доброе. Вот она спрыгивает с телеги, не выпуская поводьев из рук. Лошадь начинает двигаться еще медленнее, из-под копыт вылетают мелкие камушки.

— А вот и Матрена! — радуется дед. — Матрен, а у нас гости! Митя из города.

Матрена приветливо улыбается, кивает головой.

— Так что ж ты гостей на пороге держишь? Приглашай в дом. Я щас чегонть на ужин соберу.

Весь внутренне напрягшись, я решительно шагнул через порог.

Обстановка в доме оказалась как раз такой, какой и должна быть в деревенском доме. Стол в центре, лавки вдоль стен, половик на полу, громадная печь, занимающая четверть комнаты. Было даже чуть-чуть грустно осознавать, что все вокруг — одна лишь бутафория. Мастерски сделанная, но бутафория. Хотя кое в чем создатели иллюзии перестарались! Незначительная деталь. Если бы я не увлекался стариной, мог бы и не обратить внимания.

В старинных деревнях в каждой избе был так называемый «красный» угол. Там ставили икону, вешали образки. Обычно это был тот угол, который сразу замечаешь, когда переступаешь через порог. Здесь же иконы стояли в каждом углу. Четыре «красных» угла — не многовато ли?

Вот так, специалисты по воссозданию антуража! Один — ноль в мою пользу!

Как только мы переступили порог, нам навстречу выбежал громадный рыжий котище. Затем, видимо, заметив постороннего, сменил походку на более степенную. С важным видом он подошел ко мне, тщательно обнюхал и принялся тереться спиной о мои ботинки. На мордочке его явственно читалось удовольствие. Вряд ли раньше ему приходилось тереться о ботинки, предназначенные для хождения по внешней обшивке космического корабля!

— Матвей, — отрекомендовал дед Игнат. Затем добавил: — Митрий. Почти что тезки.

Я понял, что знакомство с котом состоялось.

А потом был ужин.

Разумеется, рацион космонавта на корабле тщательно продуман, вплоть до последней калории. Он крайне питателен и полезен для организма. Но после такого ужина, мне кажется, я обречен надолго задумываться всякий раз, прежде чем отвинтить колпачок на тюбике с неброской надписью: «Картофель с грибами». Разве ж это картофель? И разве ж это грибы?

В общем, если коварные враги пытались усыпить мою бдительность посредством усиленного питания, они почти добились своего.

За ужином хозяева дома были на редкость неразговорчивы, не проявляли по отношению ко мне повышенного любопытства. Я был благодарен им за это. Что, скажите на милость, я смог бы им ответить, начни они меня расспрашивать о моей городской жизни? «Как там город? Стоит еще?» Да кто ж его знает!