Феликс Дымов: Горький напиток 'Сезом'

Туннелем выбираюсь на площадь. Посреди площади девчоночьи руки из теплого розоватого камня поддерживают сферическое кафе "Одуванчик". Парашютиками на ветру бьются в высоте фонтаны. Штуки три уже оторвались, вот-вот улетят...

...Руки замершие, тоненькие... Как у Лиды...

Воздух квелый, мыльный. Пыли так мало, что голые солнечные лучи его не нагревают. Однако и от этой ничтожной взвеси у меня першит в горле - это на сегодняшней-то Земле, умытой и пропылесосенной! Ничего не поделаешь, профессиональное ощущение: стерильные спутники отучают дышать чем попало. Зато через двадцать минут хода-гравнподъёмник, подпирающий мой мезопост, привычное одиночество и...

- Тарасище? Ну, встреча, ну, радость! Давай к нам сюда, живо!

Венька Рубен. Усмотрел, черт глазастый. Угораздило меня вылезти под самый "Одуванчик"! Сбежать бы куда, да разве сбежишь? От таких, как Веник, не сбежишь. Кубарем выкатился из кафе, вцепился в рукав, машет кому-то наверх:

- Сам пришел, работничек чистоты, теперь не отвертится! - И мне: - С утра тебя ищу, эфир морщу. Так знаешь, что твой токер ответил?

Наклонился ко мне, защекотал губами ухо. Слов не разобрать. Но я на всякий случай изумился:

- Не может быть!

- Да чтоб мне гейзеров не видать, если вру! Опять сенсобарьер поставил? Я решил, аппарат неисправен, и натравил Контроль Связи.

- Путаешь ты, брат. Не было вызова.

"Все в порядке, отклонений не найдено",- сердито бурчит токер, придушив на секунду гавайскую гитару. Серьезная машина, знает, кому и когда давать связь. Сначала, поставив сенсобарьер, я буквально оглох от пустоты в голове. Но этот шептун заушный изобрел охранительную музыку и теперь смолкает лишь тогда, когда я работаю или забываюсь сам по себе. В этот день, в день памяти, у него с утра до ночи не бывает передышки...

- Токер сам с Контролем уладил,- заявляю я, оправдывая затянувшуюся паузу.-А у тебя, старина, что новенького?

- Ой, сейчас расскажу, идем!-Веник обнимает меня за плечи и нетерпеливо подталкивает к эскалатору. Чeстно говоря, мне не очень-то по сердцу этакая развязность моего друга. Впрочем, развязность эта, если разобраться, от беззащитности, а не от нахальства, от скованности перед учителем бывшего ученика. "А ты, токер, наглец,-мысленно добавляю я,-того и гляди, не только режим, друзей мне начнешь выбирать по своему вкусу. Откуда тебе, милый, знать, кого пропускать, кого не к спеху?" ,

- Идем-идем, не упирайся,-суетится Веник.-С ребятами познакомлю. Поболтаем.

А вот это бы ни к чему-болтать. Спроси, чудак, есть ли у человека настроение болтать. Да ладно, все равно не отвяжешься. Может, оно и к лучшему? Может, и вправду отмякну в одуванчнковом холодке под фонтанами?

Эскалатор бесшумно возносит нас внутри стебля. Сквозь ступени виден пролетающий внизу голубь.

- Э-эй, Тарасище, спишь на ходу, что ли? Третий раз про "Пульверс" спрашиваю. Дышит?

Венька лопоух, лохмат, лупоглаз, потен - ни дать ни взять, распаренный веник торчком. Когда-то я читал у них на факультете магнитостатику, возил на Курилы понюхать серы. При виде Веника даже самые потухшие вулканы вздрагивали и плевались лавой. Теперь я понимаю, почему...

- Качает "Пульверс", что ему сделается? - отвечаю с видимой беззаботностью.-Мы пылим, он качает...

И когда болтаем, как сейчас, он все равно качает. Без отдыха.

Бедный "Пульверс", пылесос ты мой всепланетный! Кому только я о тебе не рассказывал! Про сеть медленных искусственных смерчей, перемешивающих атмосферу. Про мезосферные отстойники для взвихренных с Земли частиц. Про фильтры, подъемники, шахты. Про вредность пыли-вторичная радиоактивность, парниковый эффект, да мало ли! Мне уже надоело повторять каждому, почему человечество организовало нашу Службу. Вот возьму и прочту лекцию этой нахальной швабре со товарищи: "Мезопост номер... представляет собой низкоорбитный спутник с комплексом отсоса, расслоения и брикетажа атмосферной пыли. Имеет опорный пункт наблюдения-и регулирования..." Бр-р! Выслушаешь от другого такое - и подниматься к себе расхочется. А ведь я, что ни говори, люблю мой мезопост с его вороненой поверхностью, "ипподромом", отстойником, и почти уютной квартиркой-все то, что часто называю пыльным мешком, люблю и, пожалуй, ни на что другое не променяю...

В "Одуванчике" обычный уют. В меру весело. В меру шумно. Зал открыт со всех сторон,- лишь гибкая водяная пленка, сочась через неприметные устья, отделяет нас от земли и от неба, лишь пенные намагниченные струи фонтанов улетают и не могут улететь, повисая в не подвластных тяготению формах - в виде головки одуванчика.