Сергей Лукьяненко - От судьбы

- Почему я буду страдать?

Иванович развел руками.

- Это не болезнь, вероятно, - рассуждал Сорс вслух. - Не смерть кого-то из близких... я не прощу себе, если поменяю свое счастье на чужую беду.

- Разумеется, - быстро вставил Иванович. - Мы не затрагиваем других людей. Это исключительно ваш выбор и ваш риск.

- Она будет со мной? - еще раз уточнил Сорс.

- Да, - быстро ответил Иванович. - Да.

- Я согласен.

На этот раз все было иначе. Они встретились в ресторанчике на Таганке, в приличном, пусть и шумноватом месте. Едва увидев ее, Сорс понял - она знает.

Чувствует, зачем он позвал ее сюда, на место их первой встречи (два года, а словно все было вчера, когда он был моложе, то не верил в такие сравнения).

Женщины часто чувствуют загодя, когда им признаются в любви, а уж предложение выйти замуж почти никогда не застает их врасплох.

Они выпили по бокалу вина, Сорс говорил о какой-то ерунде, она отвечала... и все сильнее и сильнее ему становилось ясно, каким будет ответ на еще непроизнесенный вопрос.

А раздвоения не было. Может быть, на этот раз его и не должно было быть, ведь Иванович не спрашивал насчет времени?

- Ты выйдешь за меня замуж? - спросил Сорс.

Она долго смотрела ему в глаза. Ну что же ты медлишь, - хотелось крикнуть Сорсу.

Твои родители спят и видят, что мы поженимся. Твои подруги сходят с ума от зависти. Все твои тряпки куплены на мои деньги. Ты студентка заштатного вуза, а я еще не стар, я обеспечен, я люблю, я обожаю тебя... Она медленно покачала головой.

В кармане Сорса зазвонил мобильный телефон.

Он выхватил трубку, чтобы хоть как-то оттянуть ее ответ. Изреченное слово становится правдой, но пока оно еще не произнесено - возможно все.

- У нас проблема, - даже не здороваясь, сказал его компаньон. И голос был таким, что сразу становилось ясно - и впрямь проблема. - Вагоны остановили на таможне... что-то не в порядке с декларацией... Он знал, что именно не в порядке. Знал это и Сорс. Но о таких вещах не говорят по телефону.

- Я занят, - сказал Сорс.

- Да ты что! - закричал его компаньон, с радостью переходя от уныния к злобе. - Ты понимаешь, что случилось?

Сорс выключил аппарат. Снова посмотрел на девушку. И сказал: - Кажется, моей фирме конец. Допрыгались. Ладно. Ты выйдешь за меня замуж?

- Ты это серьезно?

- Да.

- О фирме?

Сорс кивнул. И увидел, как теплеют ее глаза.

- Тогда что ты здесь делаешь? Тебе теперь не до игрушек.

- Ты никогда не была для меня игрушкой, - сказал Сорс. И подумал пораженно, растерянно, что она и впрямь не понимала того, что для него казалось само собой разумеющимся. Она не игрушка, с которой он ездит на теплые тропические острова и ходит по кабакам. Она для него - весь мир. Вся жизнь.

Она взяла его руку в ладони и прошептала: - Сядешь в тюрьму - разведусь. Понял? Я женщина молодая и горячая.

В тюрьму Сорса не посадили.

До этого было близко. Фирма трещала по швам, бухгалтер пила валокордин столовыми ложками. Сорса вызывали на допросы по два-три раза в неделю. Потом взяли подписку о невыезде - как раз накануне свадьбы. Веселья на свадьбе не было, родственники сидели словно пришибленные, большинство деловых партнеров проигнорировали приглашение, компаньон быстро и умело напился. Арестовали, а потом выпустили бухгалтера. Компаньон внезапно исчез из Москвы, прихватив немногую оставшуюся наличку. Следователь, молодой и энергичный, не то из этой, новой, очень честной породы юристов, не то хорошо имитирующий государственность своего подхода, сказал: "Я бы поставил десять к одному, что вы сядете. Может быть, ненадолго. На год, полтора. Но сядете. " Но Сорса не посадили.

Выходя из двери под скромной офисной вывеской он поскользнулся на невесть как долежавшем до середины апреля клочке подтаявшего снега, упал, и получил тяжелый сочетанный перелом. Боль была дикая, он даже потерял сознание. Его оперировали, соединили сломанные кости таза, посадили на титановый болт головку бедра, почти полгода он провалялся в больнице - пусть и в дорогой, комфортабельной палате, но все-таки не вставая с койки. Жена приходила к нему каждый день, сразу после института, глупенькая девочка, что так неудачно вышла замуж за разорившегося бизнесмена. Приносила фрукты, бульон, какие-то неумелые, подгорелые пирожки.

Искусно делала минет - на большее Сорс еще долго был не способен. Приохотила его к чтению Вудхауса и Гессе. Жаловалась на то, как одиноко и грустно в большой квартире, рассказывала "вести с фронтов".