Роберт Хайнлайн - Рассказы_2 [Сборник 2]

Наружная дверь открылась, и мы гуськом вышли прямо на поверхность Луны. Это было так же здорово, как я представлял в мечтах, но я так сильно волновался, что плохо соображал в ту минуту. Солнце сверкало так ослепительно ярко — ничего ярче я в жизни не видел, а тени были такие чернильно‑черные, что в них с трудом можно было что‑нибудь разобрать. Слышно ничего не было, кроме голосов по радио, но их можно было выключить.

Мягкая пыль, как дым, обволакивала ноги и медленно оседала вниз. Больше не двигалось ничего. Это было самое безжизненное пространство, какое только можно себе представить.

Держась тесной группой, мы не сходили с тропинки, только мне пришлось дважды бегать за шкетом, когда он обнаружил, что может прыгнуть на двадцать футов. Я хотел было его отшлепать, но вы пробовали когда‑нибудь отшлепать человека в скафандре? Это бесполезно.

Мистер Перрин велел всем остановиться и начал:

— Мы находимся на Дьявольском Кладбище. Каменные пики‑близнецы позади нас поднимаются на пять тысяч футов над поверхностью. На них никто еще не поднимался. Эти пики, или монументы, названы в честь апокрифических или мифологических персонажей, потому что фантастический пейзаж напоминает гигантское кладбище. Вельзевул, Тор, Шива, Каин, Сет… — он водил указкой вокруг. — Селенологи расходятся в объяснении этих странных образований. Некоторые утверждают, что на них заметно воздействие воздуха или воды, а не только вулканической деятельности. Если так, эти пики простояли здесь немыслимо долгий период, потому что в настоящее время, как видите, Луна…

Об этом можно было и в "Космическом журнале" почитать, только большая разница, скажу я вам, когда своими глазами видишь.

Эти пики напомнили мне скалы в Саду Богов в Колора‑до‑Спрингс, куда мы ездили прошлым летом, только здешние были гораздо выше и вместо синего неба над головой была сплошная чернота и холодные резкие звезды. Довольно жутко!

С нами был еще один рядовой Колониальной Службы с фотоаппаратом. Мистер Перрин еще что‑то пытался сказать, но тут шкет завопил, и мне пришлось отключить его радиосвязь, пока никто не услышал. Так я и держал ее выключенной, пока мистер Перрин не закончил.

Он велел нам выстроиться для снимка на фоне пиков и черного неба.

— Наклоните голову к стеклу шлемов, чтобы было видно лицо. Так — великолепно. Давай, — скомандовал он, и солдат щелкнул фотоаппаратом. — Карточки будут готовы, когда вернемся, десять долларов штука.

Я задумался. Одна карточка мне нужна, чтобы повесить у себя в комнате в школе, еще одна, чтобы подарить — не важно, кому. Словом, нужна еще одна. У меня оставалось еще восемнадцать долларов из денег, подаренных на день рождения, остальные можно выпросить у мамы. Так что я заказал две.

Подъем был долгим, и вот мы таращились на кратер, на роковой кратер — все, что осталось от первой лаборатории. Он простирался далеко, миль за двадцать, поверхность его была покрыта блестящим пузырчатым стеклом, а не пылью. На постаменте я прочитал:

ЗДЕСЬ. РЯДОМ С ВАМИ, ПОКОЯТСЯ ОСТАНКИ

Курта Шаффера,

Мориса Файнштейна,

Томаса Дули,

Хейзл Хайакава,

Дж. Вашингтона Слэппи,

Сэма Хьюстона Адамса.

ОНИ ПОГИБЛИ В БОРЬБЕ ЗА ЗНАНИЕ,

КОТОРОЕ ДЕЛАЕТ ЧЕЛОВЕКА СВОБОДНЫМ.

В одиннадцатый день августа 1984.

Это было потрясающе. Я отступил назад и начал слушать мистера Перрина. Папа и некоторые другие задавали ему вопросы.

— Точно не известно, — говорил он. — Ничего не осталось. Теперь‑то все показания приборов немедленно передаются в Луна‑Сити, но ведь это случилось еще до установки линии дальней связи.

— А что было бы, — спросил кто‑то, — если бы этот взрыв произошел на Земле?

— Не хочу даже пытаться вам отвечать, но поэтому лабораторию и устроили здесь, на обратной стороне Луны. — Он поглядел на часы. — Пора возвращаться.

Все заторопились назад, пробираясь вниз к тропинке, когда мама воскликнула:

— Бэбинька! Где же Бэбинька?

Я вздрогнул, но пока еще не перепугался. Шкет всегда где‑нибудь болтается, то тут, то там, но далеко не уходит, ему ведь всегда нужно, чтобы кто‑нибудь выслушивал его болтовню.

Папа обнял маму одной рукой, другой он делал мне знаки.

— Дик, — рявкнул он, и голос его резко щелкнул в моих наушниках, — ты куда девал своего брата?

— Я? — откликнулся я. — Нечего на меня сваливать, я его в последний раз видел, когда мама вела его сюда за руку.

— Не ври. Дик. Мама присела отдохнуть, когда мы пришли сюда, и прислала его к тебе.