Эдгар Берроуз - Бегство на Венеру

Он так разолился, что я испугался как бы он не лопнул.

— Зачем ты дурачишь меня?, — возмутился он и стал темно

зеленым.

— Совсем нет, — убеждал я, — у меня нет причин лгать тебе. Моя страна находится в другом мире. Если бы Амтор не был окоружен облаками, ты бы увидел ночью, что моя планета сияет как огненный шар.

— Я же сказал, что ты — величайший из всех лжецов на свете.

Мне не нравилось, что меня называют лжецом, но что я мог поделать? Во всяком случае это было сказано с таким благоговением и уважением, что воспринималось как комплимент, а не оскорбление.

— Я не понимаю почему вы должны мне не доверять, — сказал я. — Вы вероятно не знаете о существовании таких стран как Вепайя, или Хавату, или Корва. А между тем это реально существующие страны.

— Где они?, — допытывался он.

— Здесь на Амторе.

— Если ты покажешь нам дорогу к этим странам то, возможно, тебя не принесут в жертву Лото-эль-хо-Ганья, но лучше тебе не лгать ей или Думе.

Лото-эль-хо-Ганья буквально означает более священная, чем женщина. Ни один из народов, с которыми мне пришлось столкнуться на Амторе не имел религии, но это имя и упоминание о жертве в ее честь говорили о том, что она наверное была богиней.

— А Лото-эль-хо-Ганья — ваша королева?, — поинтересовался я.

— Нет, — ответил он, — она не женщина. Она больше, чем женщина. Она не была рождена женщиной и не висела на дереве.

— Она выглядит как женщина?, — спросил я.

— Да, — отвечал он. — Но ее красота настолько велика, что смертные женщины кажутся животными по сравнении с ней.

— А Дума?, — усердствовал я. — Кто такой Дума?

— Наш король — богатейший и самый могущественный король на Амторе. Ты наверное увидишь его, когда мы достигнем Брокола. А может быть и Лото-эль-хо-Ганья. Я думаю они захотят посмотреть на такого великого лжеца, у которого врут даже волосы и глаза.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что не может быть существа с желтыми волосами и серыми глазами. Поэтому они лгут.

— Твой ум поразителен, — сказал я.

Он кивнул в знак согласия, а затем сказал:

— Я уже наговорился и отошел.

Если и было что-то у этих броколов, так это отсутствие болтливости. Они говорят тогда, когда им надо что-то сказать. В остальное время они молчат. В этом они сильно отличаются от моего вида. Меня всегда удивляет и даже забавляет женское бормотанье, поднимающееся в театре как только падает занавес перед антрактом. Нет ничего в мире важнее этих разговоров.

Должен сказать, что после разговора с этим малым, которого как я узнал позже, звали Ка-ат, мне действительно захотелось добраться до Брокола и посмотреть на женщину такой красоты, рядом с которой другие женщины кажутся животными. Если бы не беспокойство о Дуари, я бы не прочь отравиться в это удивительное путешествие. Все равно в конце концов придется умереть, даже если в тебя впрыснули серу долголетия. Поэтому если никто от тебя не зависит надо наполнить свою жизнь приключениями до краев, даже если ты порой рискуешь жизнью.

За все время перехода в Брокол никто больше не говорил со мной. Они общались между собой и со мной с помощью знаков. Иногда я удивлялся как у них не атрофировались органы речи. У меня было время для раздумий. Конечно большинство из них относились к Дуари, но я также думал о странных вещах, о которых рассказал мне Ка-ат. Мне было интересно, что он имел в виду, когда говорил, что Лото-эль-хо-Ганья не висела на дереве? Нашим конокрадам например, которых линчевали во времена дикого Запада, было наплевать будут ли они висеть на дереве или на чем-то еще.

Броколы не несли с собой ничего, кроме копьев, мечей и маленьких сумок с едой. Так как места были для них незнакомые, мы проходили небольшое расстояние за день. Утром пятого дня мы пробрались через горный перевал и с вершины я увидел город, лежий в долине, покрытой водоемами.

Отряд остановился на вершине и, глядя на город, поклонился три раза в пояс. Мы стояли совсем рядом и возможность, которую я так ждал, наконец представилась. Я был рядом с воином, который нес мой пистолет. Когда он кланялся я коснулся его. Когда он разогнулся у него уже не было моего пистолета — он был спрятан у меня за поясом.

Я не знал когда представится возможность применить его. Теперь я понимал, что не смогу пробить себе дорогу из города, в котором полно врагов. Но по-крайней мере они дорого заплатят за мою жизнь. Все равно я был рад, что вернул свой пистолет. Так или иначе, он дает мне чувство безопасности и превосходства, которых я не имею без него. И это было странно, так как до моего появления на Венере я вовсе не носил никакого оружия. Поклоны на вершине перевала, как я узнал позже, были религиозным ритуалом. Брокол считался священным городом. Главным сооружением в городе был храм Лото-эль-хо-Ганьи. Сюда приходили люди из меньших сел помолиться и совершить жертвоприношение.