Филип Дик - Порог между мирами [litres]

Пройдя через блестящий обруч, Рик, как обычно, оказался в серой бесформенной трубе. Позади остался его верстак. А впереди виднелся… Нью-Йорк. Слегка размытое изображение улицы, на углу которой находилась контора доктора Сэндса. За ней клином вонзалось в землю огромное здание — небоскреб, возведенный из пластика и рексероидных смесей с Юпитера, с бесчисленными этажами и окнами… а дальше в глазах рябило от реактивных машинок, поднимавшихся и спускавшихся с эстакад, вдоль которых беспорядочно бегали толпы пешеходов, столь плотные, что казалось, еще немного, и они передавят друг друга. Крупнейший город мира, четыре пятых которого находились под землей, — то, что видел Эриксон, составляло лишь ничтожную часть целого. Ни один человек, даже проживший сто лет «джерри», никогда не видел город полностью — настолько тот был огромен.

«Вот видишь, доктор? — пробормотал себе под нос Эриксон. — Твой скатлер прекрасно работает; это вовсе не Портленд, штат Орегон, а именно то, что и должно быть».

Присев, Рик со знанием дела провел рукой по поверхности трубы. В поисках чего? Он сам не знал. Но наверняка должно быть нечто, что оправдывало бы упрямство доктора Сэндса, желавшего оставить себе именно этот скатлер.

Он не спешил. И намеревался найти то, что искал.

Речь Джима Брискина, записанная днем и переданная ночью через спутник ЛРП, явилась последней каплей, переполнившей чашу терпения Солсбери Хайма. И потому, выкроив свободный часок, он поймал реактивное такси и отправился искать утешения на спутник «Золотые врата».

«Пусть Джим болтает что хочет насчет этой дурацкой программы Бруно Мини, — думал он, удобно устроившись на заднем сиденье реактивного такси и радуясь, что может хоть немного расслабиться. — Пускай сам себе перережет глотку. По крайней мере, я не собираюсь в этом участвовать. Вообще у меня порой возникает желание еще до выборов перейти в КДП».

Билл Шварц, несомненно, охотно принял бы его в свою партию. Хайму были известны настроения оппозиции. Шварц в свое время осторожно дал понять, что идея Хайма разделить с ним власть могла бы ему понравиться. Однако Хайм пока не чувствовал себя готовым к подобному шагу.

По крайней мере, до сегодняшнего дня. Но после сюрприза, который преподнес ему Джим Брискин, да еще в такой ситуации, когда у партии полно и других проблем… кто знает?

Из последних опросов следовало, что Брискин продолжает отставать от Шварца. Несмотря на то что ему обеспечены голоса цветных, в том числе пуэрториканцев с Восточного побережья и мексиканцев с запада, это еще не обещало бесспорной победы. А почему Брискин отставал? Потому что все белые пойдут к урнам, в то время как явка цветных в день выборов составит лишь около шестидесяти процентов. Притом, как это ни странно, большинство относятся к Джиму равнодушно. Возможно, они считают — а он слышал подобные разговоры, — что Джим продался системе власти белых. Так что даже цветные не признают Брискина своим лидером, и в каком-то смысле они правы.

И все потому, что Джим Брискин представляет интересы как белых, так и цветных.

— Приехали, сэр, — сообщил темнокожий таксист.

Машина замедлила ход и остановилась на посадочной площадке, контурами напоминавшей женскую грудь, в десятке ярдов от розового соска, служившего местным маяком.

— Вы руководитель кампании Джима Брискина? — обернувшись, спросил водитель. — Я вас узнал. Послушайте, мистер Хайм, Брискин ведь не продался, правда? Многие так считают, но он не мог бы предать, я знаю.

— Джим Брискин, — ответил Хайм, ища бумажник, — никому не продался. И никогда этого не сделает. Можешь сказать это своим приятелям.

Он расплатился, чувствуя себя крайне отвратительно.

— Но это правда, что…

— Да, он сотрудничает с белыми. Например, со мной. И что с того? Может быть, белые должны вообще исчезнуть с лица земли, если Брискина выберут? Этого всем вам хочется? Ну так вот: не дождетесь.

— Кажется, я понимаю, о чем вы, — кивнул водитель. — Вы считаете, что Брискин думает обо всех, так? Он принимает близко к сердцу как проблемы белого меньшинства, так и цветного большинства. Он хочет защищать всех, даже вас, белых.

— Вот именно, — подтвердил Солсбери Хайм, открывая дверцу такси. — Даже нас, белых, как ты выразился.

«Да, даже нас. Ибо мы этого заслуживаем», — подумал он, сходя на тротуар.

— Здравствуйте, мистер Хайм, — приветствовал его мелодичный женский голос.