Филип Дик - Мы вас построим

— Понятия не имею.

— Но должно же быть какое-то объяснение, все в этом мире имеет свою причину. А знаешь, мне ведь раньше никто не признавался в любви.

— Этого не может быть. Какие-нибудь мальчики в школе…

— Нет, Луис, ты первый. Честно говоря, я и не знаю, как реагировать на твое признание. Очень странные ощущения, я даже не уверена, что мне это нравится.

— Понятно.

Любовь и творчество, — задумчиво произнесла Прис. — Ты понимаешь, мы дали жизнь Стэнтону и Линкольну, а любовь и рождение всегда тесно связаны, не правда ли? Ведь это прекрасно— давать жизнь кому-то, Луис! И если ты любишь меня, ты должен стремиться к тому же, что и я. Разве не так?

— Думаю, да.

— Ведь мы почти как боги, — сказала Прис. — В том, что мы делаем, в нашем великом открытии. Стэнтон и Линкольн! И в то же время, давая им жизнь, мы исчерпываем себя… Ты не чувствуешь себя опустошенным, Луис?

— Нет. Какого черта?

— Наверное оттого, что мы такие разные. Для тебя все это не столь важно, как для меня. Посмотри, ведь прийти сюда — было твое минутное желание, и ты подчинился ему. В настоящий момент Мори и Боб, и твой отец, и Стэнтон — они все в «МАСА» с Линкольном, а тебе этого не надо. Тебе нужно было прийти сюда выпить. — Прис говорила мягко, в ее улыбке сквозило понимание.

— Ну, пожалуй, — согласился я.

— Я, наверное, наскучила тебе, да? Мне почему-то кажется, что я тебе вовсе не интересна. Ты занят самим собой.

— Может, ты и права.

— Почему тогда ты сказал, что тебе все интересно про меня? Зачем ты говорил, что мог бы влюбиться, если б не боялся?

— Не знаю.

— Неужели ты никогда не пробовал заглянуть в себя и выяснить, что к чему? Я, например, всегда анализирую свои поступки.

— Прис, включи на минутку здравый смысл, — попытался объяснить ей я. — Ты всего-навсего человек, такая же, как все, не лучше, не хуже. Тысячи американцев попадают в клиники с диагнозом «шизофрения», многие и сейчас в них. Перед Актом Мак-Хестона все равны. Я не спорю, ты привлекательная девушка, но есть и покрасивее среди киношных старлеток, особенно из итальянок или шведок. А твой ум…

— Ты себя пытаешься убедить?

— То есть?

— Ты одновременно идеализируешь меня и не хочешь в этом признаваться, — спокойно пояснила она.

Я оттолкнул свой стакан. Алкоголь жег мои разбитые губы.

— Поехали обратно в «МАСА».

Я сказала что-то не так? — на мгновение она вынырнула из своей непоколебимости. Казалось, она подыскивает какие-то новые слова, лучше, правильнее. — Я хотела сказать, что ты амбивалентен по отношению ко мне.

Но мне расхотелось слушать все это.

— Давай, допивай свое пиво и поехали.

Когда мы выходили из бара, она сказала с сожалением:

— Я опять сделала тебе больно.

— Нет.

— Я стараюсь быть хорошей с тобой, Луис. Но так уж получается: я всегда раздражаю людей, когда специально подлаживаюсь к ним и говорю то, что, якобы, надо… Мне нельзя изменять самой себе. Каждый раз, когда я пытаюсь действовать в соответствии с правилами приличия, все получается плохо. Схема не срабатывает. — Прис говорила извиняющимся тоном, как будто это была моя идея.

— Послушай, — заговорил я, когда наша машина уже влилась в уличный поток, — сейчас мы вернемся и пересмотрим наш постулат о том, что все делается только ради Сэма Барроуза, хорошо?

— Нет, — быстро ответила Прис. — Это только мое дело, и принимать решение могу только я.

Я похлопал ее по плечу.

— Ты знаешь, я теперь гораздо лучше тебя понимаю и надеюсь, у нас установятся хорошие здоровые отношения.

— Может быть, — ответила Прис, проигнорировав оттенок сарказма в моих словах. Она улыбнулась: —Я очень надеюсь на это, Луис. Люди должны понимать друг друга.

В офисе «МАСА» нас встретил возбужденный Мори.

— Где вы были так долго? — набросился он, потрясая клочком бумаги. — Я послал телеграмму Сэму Барроузу, вот смотри!

И он пихнул мне в руки свою бумаженцию. Я с трудом развернул ее и прочитал:

Рекомендуем вылетать сюда немедленно. Невероятный успех симулякра Линкольна. Необходимо ваше решение. Ждем вас для первого освидетельствования как договаривались по телефону. Превосходит все ожидания. Надеемся получить ответ в течение дня.

— Ну и что, он уже ответил? — спросил я.

— Нет еще, но мы сейчас как раз звоним ему.

Тут раздался какой-то шум, и нетвердой походкой вошел Боб Банд. — Он обратился ко мне:

— Мистер Линкольн просит передать вам его сожаления но поводу случившегося и интересуется вашим здоровьем.