Станислав Лем: История о Множественниках, их короле Мандрильоне, Советчике его Совершенном и Трурле-конструкторе, который сперва Советчика создал, а потом погубил

— Никому не скажу! — заверил Советчик. — Вашему Величеству заблагорассудилось не платить за меня — это проще простого. Когда Трурль вернется, объявите ему, что золота никакого не будет, и пусть себе убирается.

— Да ты просто олух, а не Советчик! — разгневался король. — Я не хочу платить, это правда, но виноват пусть окажется Трурль! Что ему, мол, ничего и не полагается! Понял?

Советчик включил аппарат для чтения государевых мыслей, слегка покачнулся и глухо сказал:

— Вашему Величеству угодно также прослыть справедливым, свято блюдущим законы и свое государево слово, и Трурля выставить плутом, прохвостом и негодяем… Отлично. Тогда, с Высочайшего Вашего соизволения, я брошусь на Вас и начну Вас душить и давить, а Ваше Величество соблаговолит кричать «караул», да погромче…

— Ты, верно, спятил, — сказал Мандрильон, — чего это ради ты станешь меня душить, и зачем мне кричать «караул»?

— А чтобы обвинить Трурля в покушении на цареубийство моими руками! — ответил довольный собою Советчик. — И когда, по Вашему повелению, он будет наказан плетьми и сброшен с крепостной стены в ров, все сочтут это актом небывалого милосердия, поскольку такое злодейство карается отсечением головы, предваряемым жестокими пытками. Меня же Ваше Величество соблаговолит совершенно помиловать, яко невинное в руках Трурля орудие, что вызовет всеобщее восхищение королевской добротою и снисходительностью, и августейшее Ваше желание исполнится в точности.

— Ну, так души, да поосторожней, мошенник! — согласился король.

Как Совершенный Советчик задумал, так оно все и случилось. Мандрильон, правда, хотел, чтобы сбрасыванию со стены предшествовало вырывание ног, но до этого не дошло. Сам король полагал потом, что из-за неразберихи; на самом же деле Трурля спасло тайное вмешательство Советчика через помощника палача. Советчика Мандрильон помиловал и позволил ему опять занять место при своей королевской особе; а Трурль, еле живой, доковылял кое-как до дома.

Тотчас по возвращении пошел он к Клапауцию и поведал о своих злоключениях, а напоследок сказал:

— Этот Мандрильон оказался еще большим прохвостом, чем я ожидал. Так низко меня обмануть! И подумать только: построенный мною Советчик послужил ему для подлого жульничества к моему же ущербу! Но плохо он меня знает, если думает, что оно сойдет ему с рук. Раньше я насквозь проржавею, чем забуду о мести, которой заслуживает этот тиран.

— Что же ты собираешься делать? — осведомился Клапауций.

— Взыскать положенную мне плату через суд; но это лишь для начала, золотом он не откупится за муки мои и позор.

— Больно уж сложный юридический казус! — сказал Клапауций. — Знаешь что: прежде, чем приступать к делу, найди хорошего адвоката.

— Чего мне искать адвоката? Я его сам построю!

Пришел он к себе домой, всыпал в бочку транзисторы — шесть половников с верхом, да столько же сопротивлений и конденсаторов, залил электролитом, накрыл доской, привалил камнем, чтобы все там хорошенько самоорганизовалось, и отправился спать, а через три дня у него уже был адвокат хоть куда. Трурль даже не потрудился вынуть его из бочки, ведь адвокат был ему нужен на один-единственный раз. Он лишь поставил бочку на стол и спросил:

— Кто ты?

— Я адвокатор-консультатор юридический, — с трудом пробулькала бочка, ибо конструктор малость переборщил с электролитом.

Трурль изложил ей свое дело, а бочка спрашивает:

— В программе Советчика была оговорка, что он не может тебя погубить?

— Да. То есть, что он не допустит моей смерти — а больше там ничего не было.

— Следовательно, ты не выполнил соглашения в точности: ведь Советчик должен был уметь все, без единого исключения, а раз не мог тебя погубить, значит, умел не все.

— Но если б он меня погубил, кто бы принял вознаграждение?

— Это отдельный вопрос и совсем иная проблема, предусмотренная статьями об уголовной ответственности Мандрильона; твой же иск носит сугубо гражданский характер.

— Вот еще! Какая-то бочка вздумала учить меня гражданскому праву! — разгневался Трурль. — Чей ты, собственно, адвокат, мой или того монарха-головореза?

— Твой, но король был вправе лишить тебя платы.

— А сбрасывать со стены?

— Это другой вопрос, уголовный, и проблема особая, — булькает бочка.

Трурль прямо затрясся.

— Это что же такое? Я, значит, преображаю кучу старых тумблеров, проводов и железок в разумное существо и в благодарность получаю вместо совета какие-то юридические каверзы? А чтобы ты не самоорганизовывался, крючкотвор несчастный!