Борис Майнаев - Взлет

- Это он, - закричал механик, - он!

В небе опять из ничего возникла светящаяся огненная дорожка пулеметной очереди и закончилась на крыле следующего "мессершмитта". Он резко накренился и, густо дымя, пошел на запад. Когда загорелся третий фашистский истребитель, вражеские самолеты бросились в разные стороны. Через минуту они скрылись из виду.

"Чайка" сделала круг и села на краю поля. К ней со всех сторон бросились люди. Николаев выбрался из кабины, спрыгнул на землю, прошел шага три и опустился на траву. Вокруг столпились летчики. Все они что-то возбужденно говорили и размахивали руками. Но командир не слышал их. На его лице застыла улыбка, глаза щурились, словно еще продолжали смотреть в прицел.

В конце взлетной полосы застрекотал мотор. Звук быстро приближался. Снова сверкнули яркие блики, на рулежной дорожке возник самолет. Он подрулил к "чайке" и остановился. Николаев поднялся и, опередив механика, побежал к нему, подхватил выбирающегося из кабины Иволгина. Друзья обнялись.

- А ты говорил - "разведчик, для связи"!

- Ну, молодец, ну, силен! Как ты их - класс! - восторженно сказал Николаев.

- Ладно, чего там. Ты ведь тоже двоих угробил. Вот они, дымят, гады.

Николаев мельком глянул на чадящие костры упавших самолетов и скривился.

- Дымят-то дымят, но шесть против четырех наших. Не дороговато ли?.. Ничего, они нам еще заплатят...

"И вот он, полковник Иволгин, должен сейчас сидеть и ждать, пока придет поезд, а в это время его товарищи бьются с фашистами", - от этой мысли летчик даже застонал.

- Что с вами, товарищ полковник? - Алексей увидел близко глаза своего механика. - Может быть, водички? Она здесь колодезная, да такая студеная, что зубы ломит.

- Вода? Какая вода? Смотри, дым.

Далеко на горизонте раздался густой трубный бас,

- Поезд! Мамка, поезд! - по всему перрону разнесся звонкий мальчишеский голос.

Поезд медленно подползал к разгромленной станции. Это был обычный товарный состав. Паровоз замер у выходной стрелки и тяжело отдувался белыми струями пара. С площадки первого вагона еще раньше, на ходу, спрыгнул невысокий железнодорожник.

- Трифоныч! - он оглядел толпу и снова крикнул:- Трифоныч! Открывай семафор!

К нему подбежал начальник станции, что-то сказал, указывая на подходящего Иволгина.

- Не могу, товарищ полковник! Никак не могу! - Железнодорожник развел руками. - Платформы заняты, а людей... Скоро подойдет пригородный, он всех заберет. А на товарном по инструкции людей возить не положено. Вот раненых... - Он немного помешкал, потом сказал: - Раненых возьму под свою ответственность.

- У меня приказ Наркомата обороны, - жестко сказал Иволгин. Освободите платформы для груза. Людей тоже разместить.

- Да вы что, с ума сошли? - железнодорожник повысил голос. - Я везу особо ценный груз. У меня жатки, понимаете? Жатки!

- Механик! - обернулся Иволгин. - Двух бойцов к паровозу. Без моего приказа ни с места. - И, обращаясь к начальнику станции, скомандовал: Немедленно освободите две последние платформы. Людей размещайте по вагонам.

- Что вы делаете? - бросился к нему железнодорожник. - Это самоуправство! Меня... нет, вас... Вы понимаете, что за это бывает?!

Летчик не обращал на него внимания. Грузовики, тяжело переваливаясь по свежему пепелищу, подъехали к хвосту поезда. Загрохотали откидываемые борта платформ.

- Вы трус, паникер! - закричал железнодорожник. - Я на вас жаловаться буду!

У Иволгина резко обозначились скулы. Пристально глядя на железнодорожника, он дернул ремешок кобуры и потянул из неё пистолет. Железнодорожник замолчал и попятился,

- Ты что, Алексей Иванович, опомнись, - задержал руку Иволгина механик и, повернувшись к подбежавшему старшине, резко бросил:

- Уберите куда-нибудь этого дурака.

Эшелон тронулся. Женщины и дети, еще не до конца осознавшие, что принесло им сегодняшнее утро, махали руками остающимся мужчинам. Те стояли молча, горящими глазами вглядываясь в родные лица. Вдруг высокий мужчина шагнул вслед поезду и громко крикнул:

- Нюра, расскажи детям обо мне! Расскажи, когда подрастут!

Женщины сначала замерли, а потом разом заголосили. Плачу матерей стали вторить и дети.

Иволгин сидел на подножке автомобиля, провожая взглядом проплывавшие мимо поля, рощицы... Своим ходом улететь не получилось: ждать, когда подвезут горючее, было некогда. Да и подвезут ли? С каждым часом масштабы грянувшей беды виделись все большими... "Как-то все обернется?" - думал Иволгин. Одно он твердо знал: по приезду в столицу сразу же подаст рапорт о переводе в действующую армию... Поезд прогрохотал по мосту через неглубокую речушку.