Эдгар Берроуз: Пеллюсидар

И все-таки, решив попытать счастья, мы собрали все самое необходимое и отправились в переход, который мог стать последним для нас. Медведи в этот день казались особенно злобными и полными решимости покончить с нами. По мере того как мы карабкались все выше и выше, холод становился все невыносимее.

В конце концов, сопровождаемые двумя наиболее упрямыми медведями, мы вошли в полосу тумана и достигли вершин, которые обычно закрыты облаками. Разглядеть что-либо было невозможно: все, что находилось дальше трех шагов, терялось в густом, как патока, тумане.

Мы не могли уже повернуть назад из боязни попасть в лапы к медведям, которых мы не видели, но чье рычание слышали очень отчетливо.

Перри совершенно сник и, упав на колени, начал горячо молиться. Впервые со дня моего возвращения в Пеллюсидар я видел его молящимся. Грешным делом я подумывал уже, что он давно оставил эту привычку.

Я не беспокоил его некоторое время, но в тот момент, когда я решил предложить ему продолжить наш путь, раздался медвежий рев, от которого содрогнулась земля.

Перри, охваченный ужасом, вскочил на ноги и, как безумный, ринулся, не разбирая дороги, вперед. Я понимал, что эта гонка может кончиться только его смертью. Даже в ясную погоду эти места не годились для передвижения в таком темпе. Меня охватила неуемная дрожь при мысли о страшном конце, ожидающем моего друга.

Я крикнул ему во весь голос, чтобы он остановился, но зов мой остался гласом вопиющего в пустыне. Я ринулся в туман, двигаясь примерно в том же направлении, в котором исчез Перри.

Первое время мне казалось, что я слышу его шаги впереди, но остановившись и прислушавшись, я не различил уже ничего, даже рычания медведей - они остались далеко позади. Я был опять один. Меня окружала могильная тишина. Впереди густой пеленой колыхался непроницаемый туман. Да, я опять остался один; Перри, вне всяких сомнений, погиб.

Глава III

Вниз под гору

Постоянно сверяясь с компасом, я медленно брел в густом тумане, не слыша уже больше рева медведей и не сталкиваясь ни с одним из них. Уже значительно позже я узнал, что эти чудовищные хищники ужасно боятся тумана и, едва попав в него, стремятся выбраться из его объятий. Должен признаться, что я испытывал похожие чувства.

Мне было грустно и одиноко. Собственные трудности не заботили меня так, как гибель Перри, - я был очень привязан к нему.

Я уже начал сомневаться, что мне когда-либо удастся преодолеть перевал. Несмотря на природный оптимизм, испытания, выпавшие на мою долю, надломили мой дух, и я был близок к отчаянию.

Серые гряды облаков действовали на меня угнетающе. Надежда, по всей видимости, питается солнечным светом, в тумане же она чахнет. Но инстинкт самосохранения оказался сильнее надежды. Ничто не может подавить его - даже угроза ужасной смерти. Вот и теперь, подталкиваемый этим всемогущим инстинктом, я шел и шел вперед.

По мере моего продвижения туман становился все непроницаемей. Даже снег и лед, по которым я ступал, оставались вне видимости. Казалось, я плыл в море пара.

Двигаться в таких условиях было равносильно самоубийству, но я не мог бы остановиться, даже если бы знал, что смерть подстерегает меня через два шага. Во-первых, было слишком холодно, чтобы остановиться, а во-вторых, мне доставляло своеобразное удовольствие не покидающее меня чувство смертельной опасности.

Вскоре ледник кончился. Сверившись в очередной раз с компасом, я убедился, что не сбился с дороги, и продолжил свой путь. Сделав несколько шагов, я неожиданно провалился в пустоту. Падая, я попытался схватиться за что-либо, но под руками был лишь гладкий лед, зацепиться было не за что, чтобы хоть как-то затормозить падение. Мгновением позже моя скорость была уже так велика, что ничто не смогло бы остановить меня.

Как ядро, выпущенное из пушки, я пробил туман и впервые за много дней увидел солнечный свет. Скорость моего падения была такова, что все сливалось в моих глазах в одно неясное расплывчатое пятно.

Таким образом я пролетел по склону несколько тысяч футов, пока спуск плавно не перешел в огромное заснеженное плато. Я несся по нему с постепенно уменьшающейся скоростью и вскоре начал различать отдельные предметы.

Далеко впереди я увидел огромную долину, могучий лес и широкую сверкающую гладь водного простора. Чуть ближе, на белом снегу, отчетливо виднелось бурое пятно.

"Медведь", - подумал я и поблагодарил всемогущий инстинкт, не позволивший мне потерять винтовку в момент моего падения.