Эдгар Берроуз - Пираты Венеры

Когда мы оказались на расстоянии оклика от другого корабля, я велел Кирону приказать им остановить двигатели, поскольку мы-де хотим подняться на борт и обыскать их корабль. Сразу же мы столкнулись с первым препятствием. Оно возникло в виде вымпела, неожиданно поднятого на носу намеченной нами жертвы. Мне это ничего не говорило, зато говорило Кирону и другим торанам на борту «Софала».

— Нам не удастся захватить их так легко, — сказал Кирон. — У них на борту онгйан, и это делает корабль не подлежащим обыску. Может также оказаться, что у них больше солдат, чем на обычном торговце.

— Чей друг у них на борту? — переспросил я, ибо «онгйан» означает «великий друг», с ассоциативным рядом «выдающийся, замечательный, возвышенный».

Кирон улыбнулся.

— Это титул. Первое место в иерархии Торы занимает сотня клонгйан, один из них находится на борту этого корабля. Вне всякого сомнения, они большие друзья, большие друзья самих себя. Они правят Торой гораздо деспотичнее любого джонга, и только ради собственной выгоды.

— Что скажут люди насчет нападения на корабль с такой важной персоной на борту? — спросил я.

— Они передерутся между собой за право оказаться первыми на борту и вонзить в онгйана меч.

— Его не следует убивать, — ответил я. — У меня есть на этот счет лучший план.

— Матросы будут трудноуправляемы, как только окажутся в гуще схватки, — сказал Кирон. — Я еще не видел офицера, который мог бы с ними совладать. В старые дни, во времена джонгов, на борту военных кораблей царили порядок и дисциплина, но не сейчас.

— На борту «Софала» будет порядок, — заявил я. — Пойдем со мной, я буду говорить с людьми.

Вместе мы вошли в помещение нижней палубы, где собралась большая часть команды, ожидая приказа атаковать. Их было больше сотни — грубые и крепкие бойцы, почти поголовно невежественные и жестокие. Мы слишком недолго были вместе, как командир и команда, чтобы я мог заслужить их добрые чувства, но я понимал, что ни у кого не должно возникнуть вопроса, кто здесь капитан. Что бы там они обо мне ни думали.

Кирон призвал их к вниманию, как только мы вошли, и когда я начал говорить, все взгляды были устремлены на меня.

— Сейчас мы возьмем еще один корабль, — начал я, — на борту которого есть человек, которого, как говорит Кирон, вы хотели бы убить. Это онгйан. Я пришел сказать вам, что он не должен быть убит.

Мои слова были встречены неодобрительным ворчанием, но, не обращая внимания, я продолжал.

— Я пришел сказать вам кое-что еще, потому что мне сказали, что никакой офицер не в состоянии управлять вами в бою. Есть причины, по которым нам выгоднее будет иметь этого человека пленником, чем убить его, но это не имеет никакого отношения к делам боевой команды. Для вас важны только мой приказ и приказы ваших офицеров, которые должны выполняться.

Мы ввязались в предприятие, которое может быть успешным, только если дисциплина будет строгой. Я намерен добиться успеха, так что буду поддерживать строгую дисциплину. Неподчинение или нарушение субординации будут наказываться смертью. Это все.

Когда я покидал комнату, то оставил за своей спиной почти сотню мертво молчащих людей. Нельзя было определить, как они восприняли мои слова. Я целенаправленно увел Кирона с собой, потому что хотел, чтобы они обговорили вопрос между собой без вмешательства офицера. Я знал, что не имею у них настоящего авторитета, и что на самом деле они будут решать сами за себя, стоит ли мне повиноваться. Чем скорее это решение будет принято, тем лучше для всех нас.

На амторианских кораблях используют только самые примитивные средства коммуникации. Существует грубая и громоздкая система сигнализации вымпелами и флагами. Есть также вполне стандартизированная система сигналов трубы, которая объемлет широкий спектр общеупотребительных сообщений. Но самым удовлетворительным и часто употребляемым средством является человеческий голос.

Поскольку наша жертва подняла вымпел онгйана, мы двигались курсом, параллельным ей, на некотором расстоянии от кормы. На главной палубе чужого корабля собралась группа вооруженных людей. Корабль нес четыре пушки, которые были подняты в боевое положение. На корабле были готовы к любой неожиданности, но, я полагаю, пока еще не подозревали ничего плохого в наших намерениях.

Я отдал приказ «Софалу» приблизиться к чужому кораблю, и по мере того, как расстояние между нами сокращалось, я видел признаки растущего возбуждения на палубе намеченной нами жертвы.