Эдгар Берроуз - Пираты Венеры

Странно сказать, но Кодж был самым настойчивым. Он чуть ли не падал на колени, умоляя позволить ему остаться на борту «Софала», и обещал мне такую верность, какой доселе не было в природе. Но мне уже хватило его с избытком, что я ему и сказал. Когда он понял, что растрогать меня не удастся, он набросился на меня, и клялся всеми своими предками, что он со мной еще посчитается, даже если это займет тысячу лет.

Возвратившись на борт «Софала» я отдал приказ отцепить абордажные крючья. Два корабля снова легли каждый на свой курс, «Совонг» — вперед к торанскому порту, куда он и направлялся первоначально, «Софал» — назад к Вепайе. Теперь только у меня появилась возможность выяснить наши потери. Я обнаружил, что мы потеряли четырех убитыми и двадцать один человек был ранен. Потери в команде «Совонга» было гораздо больше.

Большую часть оставшегося времени в тот день я был занят со своими офицерами, организуя команду «Софала» и систематизируя основы нового и незнакомого мне предприятия. В этой работе Кирон и Гамфор были бесценными помощниками. Только поздно во второй половине дня я наконец смог поинтересоваться благополучием спасенных вепайянских пленников. Когда я спросил Камлота о них, тот ответил, что им не особенно повредило пребывание в плену на борту «Совонга».

— Видишь ли, эти отряды, совершающие набеги, имеют приказ доставлять женщин в Тору в хорошем состоянии, не причинив им вреда, — пояснил он. — Они предназначены более важным персонам, чем офицеры корабля, и это их спасает. Все же Дуари сказала, что, несмотря ни на что, капитан заигрывал с ней. Я бы хотел, чтобы это стало мне известно еще на борту «Совонга». Тогда бы я смог убить его за то, что он посмел так себя вести.

Тон Камлота был резким, и он выказывал признаки крайнего волнения.

— Можешь быть спокоен на этот счет, — заверил я его. — Дуари была отомщена.

— Что ты имеешь в виду?

— Я лично убил капитана, — пояснил я.

Он хлопнул меня по плечу, глаза его светились радостью.

— Ты вновь завоевал вечную благодарность Вепайи, — воскликнул он. — Я бы хотел, чтобы мне выпала удача убить это животное и таким образом смыть оскорбление, нанесенное Вепайе, но раз уж это не был я, то я рад, что это был ты, Карсон — больше, чем если бы это был кто-либо другой.

Я подумал, что он придает чересчур большое значение этому делу и считает слишком важными действия капитана «Совонга». В конце концов, девушке не было причинено никакого вреда. Но, разумеется, я отдавал себе отчет, что любовь странным образом воздействует на мыслительные процессы человека, так что обида, причиненная его избраннице, может быть интерпретирована как оскорбление достоинства всего мира.

— Что ж, теперь все это позади, — сказал я, — и твоя возлюбленная вернулась к тебе в целости и сохранности.

Казалось, мои слова ужаснули его.

— Моя возлюбленная? — воскликнул он. — Во имя предков всех джонгов! Неужели ты хочешь сказать, что ты не знаешь, кто такая Дуари?

— Я считал, разумеется, что это девушка, которую ты любишь, — признался я. — Кто же она?

— Конечно, я люблю ее, — объяснил он. — Вся Вепайя любит ее. Она — девственная дочь джонга Вепайи.

Если бы он объявил, что на борту нашего корабля присутствует богиня, его голос не мог выразить большего благоговения и почтительности. Я постарался выказать больше потрясения, чем чувствовал на самом деле, чтобы не оскорбить его чувств.

— Если бы она была твоей избранницей, я бы счел большей честью для себя принимать участие в ее спасении, чем будь она дочерью дюжины джонгов.

— Благодарю тебя, — ответил он. — Но не говори таких вещей другим вепайянам. Ты рассказывал мне о божествах того странного мира, откуда ты прибыл; так вот, джонг и его дети столь же священны для нас.

— В таком случае, разумеется, они будут священны и для меня, — заверил я его.

— Кстати, я должен кое-что передать тебе. Вепайянин счел бы это высокой честью. Дуари хочет видеть тебя, чтобы лично тебя поблагодарить. Конечно, это против правил, но наши теперешние обстоятельства делают соблюдение старых обычаев нашей страны непрактичным, если не вовсе невозможным. Ее уже видели несколько сотен человек, и почти все они были врагами. Так что не будет вреда, если она увидится и поговорит со своими защитниками и друзьями.

Я не понимал, к чему он ведет, но уступил ему и сказал, что еще до конца этого дня я засвидетельствую принцессе свое почтение.

Я был крайне занят и, правду сказать, не горел желанием наносить визит принцессе. На самом деле я почти страшился этого, так как не обучен пресмыкаться и раболепствовать перед королевскими величествами и прочая. Но я решил, что из уважения к чувствам Камлота я должен как можно скорее расправиться со всем этим. Когда он ушел по какому-то делу, я направился в предназначенные принцессе каюты на второй палубе.