Эдгар Берроуз - Сын Тарзана

Убедившись, что шейх ушел, девочка пробралась в тень шалаша и прижала Джику к груди. Все ее тело вздрагивало от горьких рыданий. Она не смела плакать громко, так как боялась, что ее услышит отец. Не одна только физическая боль жгла ее сердце, но и другая боль, тоска по любви, которой она никогда не знала.

Маленькая Мериэм не помнила другой жизни. Она знала только бесконечную жестокость шейха и Мабуну. Смутно, в глубине своей детской души, она хранила слабое воспоминание о милой, нежной маме; но Мериэм иногда казалось, что это не воспоминание действительной жизни, а сон, в котором воплотилась ее страстная жажда материнской нежности и ласки...

Сама она была лишена материнских забот, но зато щедро расточала их своей Джике. Джика была ужасно избалованным ребенком. Маленькая мама Джики не следовала примеру своего отца и своей няньки: она воспитывала Джику с изумительной кротостью и снисходительностью. Джика получала тысячу поцелуев в день. Иногда Джика вела себя скверно, но маленькая мама никогда не наказывала ее. Мериэм любила и ласкала свою дочку, потому что ей самой так недоставало любви!..

Она крепче прижала Джику к груди, и ее рыдания постепенно стихали. Немного успокоившись, она стала изливать свое горе своему единственному другу.

-- Джика любит Мериэм, -- шептала девочка. --Но за что шейх, отец мой, не любит меня? Разве я веду себя дурно? Я стараюсь быть хорошей! Я не знаю, за что он бьет меня. Сейчас он ударил меня очень больно, Джика, но я ничего не сделала плохого, я только сидела перед палаткой и шила тебе юбочку. Наверное, шить нехорошо, потому что он побил меня за это. Но что же здесь плохого? О, милая моя! Я не понимаю, я не знаю, Джика, я так хотела бы умереть! Вчера охотники принесли убитого эль-Адреа [льва]. Эль-Адреа умер. Никогда больше не будет он тихо подкрадываться к беззащитным зверям. Никогда больше не будет его огромная косматая голова наводить ужас на мирно пасущихся животных. Никогда больше не будет его громовой голос потрясать землю. Эль-Адреа умер. Охотники больно колотили его, когда принесли в деревню, но ему было все равно. Он не чувствовал боли, потому что он умер. Когда я умру, Джика, я тоже не буду чувствовать щипков Мабуну и пинков моего отца, шейха. Тогда я буду счастлива. О Джика, как я хочу умереть!

Быть может, Джика хотела сказать что-нибудь утешительное своей маленькой маме, но ее намерению не суждено было осуществиться, потому что у деревенских ворот вдруг раздались громкие сердитые голоса. Мериэм прислушалась. Она была любопытна, как все дети, и ей очень хотелось побежать к воротам и узнать, в чем дело. Деревенские жители уже бежали туда. Но Мериэм не решилась пойти вместе с ними. Шейх, наверное, там, он увидит ее и опять побьет. Мериэм стала прислушиваться, не двигаясь с места.

Она услышала, что толпа движется к палатке шейха. Девочка осторожно высунулась из палатки. Ей так хотелось узнать, что случилось! Деревенская жизнь протекала однообразно, и Мериэм не имела никаких развлечений.

Она увидела двух белых людей. Их было только двое, но Мериэм слышала, как они говорили окружающим их туземцам, что они приехали с большим караваном, который расположился невдалеке от деревни. Белые хотели поговорить с шейхом.

Старый араб встретил их у входа в палатку. Его глаза сердито сверкали, когда он вышел к гостям. Хозяин и гости обменялись приветствиями. Белые сказали, что хотели бы купить слоновой кости. Шейх насупился. Нет у него слоновой кости! Мериэм удивилась. Она знала, что соседняя хижина почти доверху набита клыками слонов. Девочка высунулась из палатки, чтобы лучше разглядеть посетителей. Какая у них белая кожа! Какие светлые бороды!

Один из белых неожиданно глянул в ту сторону, где сидела Мериэм. Она хотела спрятаться, потому что она боялась всех на свете, но было уже поздно, белый увидел ее. Мериэм заметила, что в его взгляде выразилось необыкновенное удивление. Шейх тоже заметил удивление белого.

-- Нет у меня слоновой кости, -- повторил он. -- Я не торгую. Уходите! Убирайтесь!

Они вышли из палатки, и шейх стал подталкивать белых по направлению к воротам. Белые не знали, что им делать, а шейх непрерывно осыпал их бранью. Сопротивляться было безрассудно, а потому белые люди ушли из деревни и быстрыми шагами направились к стоянке своего каравана.

Шейх вернулся в палатку... Он бросился к маленькой Мериэм, которая лежала, прижавшись к стене из козлиной кожи. Мериэм затрепетала. Шейх нагнулся, схватил ее за руку, протащил до своей палатки и сильным ударом втолкнул девочку внутрь. Сам он тоже вошел в палатку, опять схватил Мериэм и стал жестоко колотить ее.