Эдгар Берроуз - Тангор возвращается

Этим вечером мы были приглашены к Хорталу Уэнду и его жене Хака Гере. Последняя показалась мне ограниченной, если не сказать туповатой особой, но при этом, по всей видимости, была хорошей хозяйкой и домоправительницей. Такая как раз подходила Хорталу Уэнду, отличавшемуся беспечностью и беззаботностью.

Мы поговорили об искусстве, и литературе, о музыке, о погоде, наконец, о капарской идеологии. Хотя это был единственный безопасный предмет для обсуждения в Капаре, но и его мы касались с величайшей осторожностью. Боже упаси, если кто в запале или по забывчивости с похвалой отзовется о художественном произведении (будь то музыка, живопись - что угодно), автор которого в немилости у властей Капары! Его немедленно обвинят в государственной измене.

Во время нашей беседы к нам присоединился четырнадцатилетний сын хозяев Гортал Гил. Это был типичный акселерат. Мне такие никогда не нравились. К тому же маленький эгоист оказался на редкость болтливым и претенциозным. Он встревал в наш разговор по любому поводу и, в конце концов, почти полностью монополизировал его.

Хортал Уэнд, по всей видимости, очень гордился своим чадом и обожал его, но, стоило ему протянуть руку, чтобы приласкать мальчугана, как тот грубо оттолкнул ее.

- Брось эти штучки! - цыкнул он на отца. - Эта слезливая чувствительность не к лицу мужчине Капары. Мне стыдно за тебя!

- Ну-ну, - попыталась успокоить сына мать. - Нет ничего дурного в том, что отец любит тебя.

- Я не просил его любить меня, - выпалил мальчишка со злостью. - Я хотел только, чтобы он восхищался и гордился мною, потому что я крепкий парень. Не пожелал бы я ему испытать такой стыд и позор, как я за него сейчас из-за дурацкой мягкости и сентиментальности.

Хортал Уэнд покачал головой и попытался улыбнуться. Ему явно было неловко.

- Видите, он отличный Капар, - произнес он, но мне показалось, что сказано это с горечью.

- Видим, - подтвердил я.

Мальчишка бросил на меня быстрый подозрительный взгляд. Наверное, тон, которым я произнес эту фразу, выдал мои истинные чувства.

Вскоре после этого мы распрощались и покинули дом Хорталов. По дороге я чувствовал себя страшно подавленным. Не знаю даже, что меня так удручило. Может быть, отношение этого сына к своему папаше?

- Кажется, Хортал Гил скоро станет образцовым экземпляром истинного Капара, - заметил я, обращаясь к Сагре.

- Я бы предпочла не обсуждать эту тему, - отрезала она.

Глава 7

Добравшись до дома, я сразу же отправился спать. Лотар Канл отпросился у меня до утра, так что когда посреди ночи я был внезапно разбужен стуком в дверь, открывать мне пришлось самому. На пороге стояли двое полицейских Забо в своих мрачных зеленых мундирах. В руках они держали пистолеты.

- Одевайтесь и идемте вместе с нами, - резко распорядился один из них.

- Тут, вероятно, какая-то ошибка, - сказал я. - Мое имя Корван Дан. Едва ли вам нужен я.

- Заткнись и быстрее одевайся, - угрожающе повторил этот тип. - Не то мы заберем тебя в том, в чем ты есть.

Было очевидно, что вступать со мной в переговоры ночные гости не намерены. Оставалось лишь подчиниться.

Одеваясь, я не переставал размышлять о том, какую же промашку я мог допустить, что послужило причиной моего ареста. Расспрашивать об этом полицейских, как я уже понял, не имело смысла. Даже если им было известно, за что меня забирают (хотя и в этом я очень сомневался), мне бы они ничего не сказали. Первым делом на ум мне пришел Гранж, поскольку и Морга Сагра предупреждала, чтобы я держался с ним поосторожней. Но у этого человека не могло быть никаких фактов против меня. Впрочем, ему, конечно, не составило бы особенного труда придумать что-нибудь, чтобы уничтожить меня.

Меня доставили прямиком в кабинет Гуррула, и, несмотря на то, что время было далеко за полночь, он оказался на месте. Шеф тайной полиции бросил на меня полный злобы и ненависти взгляд и, заскрежетав зубами, рявкнул:

- Вот ты и попался наконец, ты, мерзкий шпион! Я всегда подозревал тебя и, как всегда, оказался прав.

- Не понимаю, о чем вы говорите, - честно признался я. - Вам решительно не в чем обвинить меня. За все время пребывания в Капаре я не произнес ни единого слова против этой страны, не совершил ни единого предосудительного поступка. Призовите кого угодно в свидетели - любой подтвердит вам, что я ничуть не менее преданный родине Капар, чем даже вы.

- Ах так, - зарычал он. - Значит, ничего предосудительного ты не говорил и не делал? Значит, ты не изменник?