Олег Дивов - Симбионты

Виктор толком не объяснил, зачем его командировка в столицу. Работа. Предложение, от которого почти невозможно отказаться. Он посмотрит и подумает… А вчера было не до того, вчера были сплошные вертолетики, гениальный папа, отчаянный Витя и супермен Лешенька. Сволочи!

А теперь и Гошка восстал из лагерной пыли эдаким фениксом госбезопасности. И Витя ему немножко помогает. Лена не верила в совпадения и умела сложить в уме два и два. Она почувствовала, что все это для нее немного слишком, и пора бы домой. Посидеть, обдумать.

– Да вот же он!!! – заорали в глубине руин, там, где мельтешили спасатели. Донеслись радостные крики и чуть ли не аплодисменты.

– Отлично, – сказал Гуревич и довольно потер руки. – Получается, жертв на объекте нет. Одни разрушения.

Разрушения это не страшно, подумал он. Главное, чтобы по вине микробов не погибли люди. Это повредило бы всему делу. А раздолбанное здание – чепуха. Все равно Нанотех давно пора перепланировать под новые задачи.

– Леночка, я пойду взгляну на этого… Нанотехнолога. Ой, Витя! Пойдем смотреть добычу? Крупный и диковинный экземпляр! Давай, вдруг ему надо гланды вырезать через задницу…

Откуда-то сбоку подошел Виктор, взял Лену под руку, чмокнул в щеку. На плече у него висел ярко раскрашенный рюкзак.

– Фигушки, – сказал он. – Это к хирургу. Видеть гада не хочу.

– Ну хоть клизму ему пропиши!

– А я больше не терапевт, – медленно произнес Виктор.

– Ты решил? – прищурился Гуревич.

– Да.

– Прекрасно, Витя. Прекрасно.

– А меня кто-нибудь спросит? – вступила Лена.

– Тебе понравится, обещаю, – сказал Виктор. – У нас будет новый дом и совсем новая жизнь. Ты давно ждала чего-то такого. Нам… Нам, черт возьми, пора кончать со всем этим.

– С чем?!

– Пора кончать притворяться, что мы это не мы. Жить надо.

– А ребенок?! Ты о нем подумал? Ему еще полтора года учиться! Ты хочешь переводить его в другую школу в середине года или в выпускном классе? В другой город, да еще и в Москву наверное, да мало ли, как его там примут!

– Да пускай тут доучивается, за ним присмотрят, – пообещал Гуревич. – Ты же знаешь, у него замечательные друзья.

– О, господи, – упавшим голосом сказала Лена. – Эта банда авантюристов…

– Я про тех друзей, что постарше.

– О-о, господи… – протянула Лена.

Виктор поймал ее взгляд и понял, что сейчас начнется истерика с попыткой настучать Гуревичу по лысине.

– А поезжайте-ка вы домой, и поговорите как следует прямо сейчас, – сказал Гуревич. – И когда все с тобой согласятся, Витя, ты мне звони.

Виктор кивнул ему и, увлекая за собой жену, пошел к воротам.

– Пока Лешка не кончит школу, ни о каком переезде не может быть и речи, – сказал он на ходу. – Вообще никаких резких движений не будет, слово даю. Как по-твоему, это хорошее начало разговора?

– Отвези меня домой, – попросила Лена. – Просто отвези домой.

Виктор решил, что для начала и это ничего.

– Я Лешкин рюкзак забрал, – сказал он. – Представляешь, там внутри его любимая игрушка, модель «пятерки». Как он вчера по ней убивался, а она целехонька. Сто раз могла развалиться, но ее рюкзак защитил. Во дает Семенов! Кто бы мог подумать, что он такой сентиментальный, этот наноджеймсбонд…

Позади них Гуревич вскарабкался на кучу мусора и уставился вниз. Там в яме, выстланной серым прахом, лежал голый Михаил. Он свернулся в позу эмбриона, мелко трясся, нечленораздельно скулил и время от времени щелчками сбивал с себя что-то невидимое – не то насекомых, не то пылинки.

В яму осторожно спускались крепкие парни в белых халатах.

Пять дней назад за минуту до звонка у Виктора екнуло сердце. Страшная болезнь сына что-то обострила в его психике, и с тех пор у Виктора случались порой невинные предчувствия. Он просто сел возле домашнего телефона. На этот звонок он должен ответить сам.

Телефон зазвонил. Виктор снял трубку.

– Привет, Витя, – голос был мужской, смутно знакомый. – Гуревич беспокоит. Помнишь такого?

– Тебя хрен забудешь, – проворчал Виктор. – Погоди, сейчас я в кабинет перейду.

С сомнением поглядел на датчик заряда радиотрубки. Лена опять болтала с подружками. Если Гошка вздумает жаловаться на жизнь и каяться в грехах, телефона на это не хватит. Впрочем, судя по интонации, каяться он точно не намерен. Вышел на свободу с чистой совестью? Или… Или не вышел?

– Приятно, когда тебя помнят, – сказал Гуревич. – Витя, у меня к тебе просьба. Я знаю, тебе тяжело ворошить прошлое, но ведь ты был талантливым исследователем…