Эдгар Берроуз - Тарзан торжествующий

- Почему же ты сразу нормально не сказал? Смит засмеялся.

- Почему ты не пытаешься хотя бы время от времени говорить на нормальном английском?

- Для чего это нужно? - воскликнул Денни. - Что вы наговорили мне, когда мы шли по той холмистой местности? Я даже запомнил наизусть: "Местность низкого рельефа на стадии зрелой диссекции". - И ты утверждаешь, что говоришь на правильном английском:откосы, взбросы, кальдеры из сольфаторы?

- Но ты же познаешь новое, Денни!

- Что узнаю?

- Каждый специалист говорит на своем языке.

- Какой толк для меня изучать ваш? Но зато каждый мужчина хочет знать, что такое револьвер, если он думает, что это полезно для него.

- Я думаю, что тебе скоро понадобится оружие, - сказал Смит.

- Каким образом?

- Огонио говорит, что мы входим в страну львов. Может быть мы даже столкнемся с ними здесь. Они не так часто встречаются в джунглях, но мы находимся в однодневном переходе до более открытых мест.

- Вот это то что нужно. А то: "Говори на правильном английском..." Чепуха! Но что это?

Откуда-то из темной чащи джунглей послышалось рычание, затем раздался ужасающей силы рев, который потряс землю.

- Лев! - закричал один из чернокожих. Тотчас же люди принялись подбрасывать топливо в костры.

Стрелок Патрик вскочил на ноги и побежал в свою палатку, возвратившись через минуту с автоматом Томпсона.

- Здесь не мешало бы иметь и пулемет, - сказал он.

- Ты собираешься взять автомат с собой? - спросил Лафайэт Смит.

Его образование в этой области заметно прогрессировало за время, проведенное в обществе Денни Стрелка.

- Нет, пока он сам не нападет. Снова рев льва нарушил тишину ночи. На этот раз он был так близко, что они оба вздрогнули.

- Выслеживает зверя, - пояснил Смит.

- Какого зверя? - спросил Стрелок.

- На которого хочет напасть.

- У людей тоже предчувствие, - сказал Денни. - Посмотри на них.

Носильщики были напуганы и жались вокруг костров, солдаты держались за спусковые крючки ружей. Стрелок подошел туда, где они стояли, вглядываясь в темноту.

- Где он? - спросил Денни Огонио, вождя. - Ты видел его?

- Там! - сказал Огонио. - Похоже, что он движется сюда, господин.

Денни нырнул в темноту ночи. Он ничего не мог разглядеть, но ему показалось, что он услышал шелест листвы по другую сторону костра. Он присел на одно колено и прицелился в направлении звука. Появилась вспышка и послышалось: тра-та-та, когда Денни нажал на спуск автомата.

Некоторое время оглушенные стрельбой наблюдающие не слышали ничего, но потом, когда нервы пришли в нормальное состояние, до тонкого слуха некоторых дошел звук ломавшегося кустарника, постепенно исчезавший вдалеке.

- Кажется, я попал в него, - сказал Денни Смиту, который подошел к нему.

- Ты не убил его, - сказал Смит, - должно быть ранил.

- Он не ранен, господин, - молвил Огонио.

- Откуда ты знаешь? - потребовал Денни. - Отсюда ведь не возможно ничего увидеть.

- Если бы вы ранили его, то он напал бы, - объяснил вождь. - А он убежал. Его напугал шум.

- Как ты думаешь, он вернется? - спросил Смит.

- Я не знаю, господин, - ответил негр. - Никто не знает, что он сделает.

- Конечно, он не вернется, - сказал Денни. - Автомат напугал его до смерти. Я пойду спать.

Нума-лев был стар и голоден. Он всегда охотился на открытой местности. Его мускулы, хотя еще сильные, не были уже теми, какими были в молодости. Он хотел схватить Пакко-зебру или Ваппи-антилопу, но его медлительность подводила его, и им удавалось ускользнуть. Поэтому Нума бродил в джунглях, где запах человека привлек его. Костры ослепили его, но сильный запах говорил ему, что там было мясо и кровь, а Нума был очень голоден.

Мало-помалу голод победил его наследственное стремление избегать человека.

Желание насытиться толкало его все ближе к ненавистным кострам. Он полз к ним почти на животе, продвигаясь на несколько дюймов. В следующее мгновение он приготовился к нападению, и вдруг появилась неожиданная вспышка огня, раздался оглушительный треск автомата и свист пуль над головой.

Поразительная внезапность, с которой была нарушена боязливая гнетущая тишина лагеря и джунглей, потрясла взвинченные нервы огромной кошки, и его реакция была как совершенно естественной, так и непроизвольной. Повернув обратно по своим собственным следам, он бросился в гущу леса.

Уши Нумы-льва были не единственными, до которых донесся грохот автомата Стрелка Патрика, так как кажущееся безлюдье непроницаемой темноты дало приют десятку тысяч жизней.