Эдгар Берроуз - Венерианский маг (фрагмент)

Это были добрые времена, скажу я вам, но когда Моргас начал превращать людей в залдаров, исчезла необходимость спускаться и воровать их, - никто не хотел и стараться, потому что он мог съесть отца, двоюродного брата или даже тещу. А Моргас и его люди едят их - они каннибалы.

Уже почти стемнело, когда мы вернулись в большой зал замка. Нула тут же уселась на свою излюбленную скамью, сверкая на нас дикими глазами - теперь мне было очевидно, что она безумна. Я был уверен, что Товар тоже не совсем в себе, хотя, конечно, он держался куда лучше, чем Нула. У меня не сложилось определенного мнения насчет Эндара и Йонды, потому что большую часть времени они угрюмо молчали. У меня создалось впечатление, что они боятся остальных, особенно Йонда. С самого начала я заметил в ее глазах испуг.

Я очень хотел бы оказаться подальше отсюда, и пожалел, что мы не нашли повода уйти до темноты. Сейчас, при свете хилых, мерцающих огоньков, замок выглядел просто жутко.

Вечернее угощение было единственным, что слегка взбодрило нас и немного отвлекло от таинственных колдовских историй. Сумасшедшая хозяйка, глядящая с подозрением и ненавистью, очень и очень непростой хозяин, испуганно молчащие молодые люди, слуги, крадущиеся легкими тенями, ужас и ненависть в их глазах.

Все это навевало мысли об отраве, и как только представилась возможность, я предупредил Эро Шана. Мы были очень осторожны и брали пищу только из общих чаш, из которых угощались члены семьи. Но даже ее мы не пробовали до тех пор, пока кто-нибудь из четверки не начинал есть. Надо признаться, обед не имел никакого успеха, как общественное событие, и никакой ценности, как культурное явление.

Сразу же после обеда я объяснил, что нам бы хотелось удалиться, так как у нас был трудный день, а мы бы хотели стартовать рано утром. На это Нула рассмеялась. Мне кажется, плохой писатель, пишущий кошмарные истории (например, я), мог бы назвать этот смех сатанинским. Я не знаю, что такое "сатанинский смех" и никогда не знал. Я бы назвал смех Нулы загробным. В этом определении не больше смысла, чем в любом другом, но это вызывает больше трепета.

Мы с Эро Шаном поднялись, и Товар вызвал слугу, чтобы тот показал нам нашу комнату. Мы пожелали всем спокойной ночи и последовали за слугой. Когда мы проходили мимо Йонды, она поднялась и взяла меня за руку.

- Карсон Венерианский, - шепнула она, - будь...

Но тут Нула метнулась стрелой и оттащила ее назад.

- Дура, - зашипела она на девушку, - ты хочешь быть следующей?

Какое-то мгновение я колебался, потом, пожав плечами, пошел за Эро Шаном. Молчаливый слуга угрюмо шагал перед нами во мраке, который не могли рассеять тонкие свечки. Я следовал за ним по шатким ступеням, которые вели на балкон, опоясывающий весь большой зал и в комнату, открывающуюся на балкон.

Там слуга зажег небольшой светильник и почти выбежал из комнаты - с глазами, полными ужаса.

5

- И что ты думаешь делать с этими ребятами? - спросил Эро Шан, когда мы остались одни. - Все они, по-моему, боятся нас.

- Нула вбила себе в голову, что мы - посланники Моргаса и полностью убедила в этом слуг. Йонда не верит ей, а Товар ни в чем не уверен. Насчет Эндара я просто не знаю. Я думаю, из всех обитателей замка только одна Йонда в здравом уме.

- Все это напоминает мне одну старую легенду мира, в котором я родился, - продолжил я. - Среди всего прочего, в ней говорится о делах старого волшебника по имени Мерлин, который мог превращать своих врагов в низших тварей вроде свиней. Так же, я предполагаю, как Моргас превращает людей в залдаров.

Множество доблестных рыцарей ездило по стране, спасая прекрасных дам, запертых в башнях или превращенных в свиней самых славных пород - знаешь, вроде маленьких залдарчиков. Были там сэр Галахад, сэр Гавейн, сэр Ланселот, сэр Парсифаль и сэр Тристан, насколько я помню. Они выезжали, чтобы бросить вызов злому волшебнику, или просто так - спасти кого-нибудь. Но всех ждал один конец, и вскоре не оказалось ни одного бравого рыцаря, который мог защитить свою прелестную даму.

Эро Шан грустно улыбнулся.

- Ну, мы пока еще есть, - сказал он. - Знаешь, пойду-ка я прямиком в постель. Я очень устал.

Комната, в которой мы находились, казалась большой из-за тусклого света светильников, истощенного, немощного света, явно нуждающегося в подкреплении жизненных сил, а может, в мужестве, чтобы добраться до четырех стен, которые казались такими далекими. В комнате были две очень низкие кровати, пара лавок и комод. Словом, это была бедная, скудно обставленная, унылая и мрачная комната. Но несмотря на это, я упал в кровать и почти мгновенно уснул.