Эдгар Берроуз - Затерянные на Венере

Хижина, в которой мы оказались, была неописуемо грязной, однако в слабом свете, проникающем внутрь, я нашел коротенькую палочку, при помощи которой сгреб в сторону вонючую подстилку, пока не очистил достаточно места, чтобы мы могли лечь на сравнительно сухую землю.

Мы лежали головами к выходу, чтобы воспользоваться хотя бы тем незначительным количеством свежего воздуха, который проникал внутрь. В отверстие выхода мы видели нескольких дикарей, которые рыли две параллельных траншеи в мягком грунте — каждая примерно семь футов длиной и два шириной.

— Зачем они это делают, как ты думаешь? — спросила Дуари.

— Не знаю, — ответил я, хотя у меня и были определенные подозрения. Траншеи были подозрительно похожи на могилы.

— Может быть, нам удастся убежать, когда они заснут, — предположила Дуари.

— Мы непременно воспользуемся первой же возможностью бежать, — ответил я, не чувствуя надежды. У меня было ощущение, что когда нобарганы лягут спать, нас уже не будет в живых.

— Посмотри, что они делают, — сказала Дуари спустя некоторое время. — Они заполняют траншеи дровами и сухими листьями. Не думаешь ли ты… — воскликнула она, и дыхание ее перехватило.

Я положил ладонь на ее руку и мягко сжал ее.

— Мы не должны придумывать всякие ужасы без необходимости.

Но я чувствовал, что она думает о том же, что и я — эти траншеи не что иное, как ямы для костров, на которых готовится пища.

В молчании мы наблюдали за тем, как дикари возятся около траншей. Они построили стенки из камней и земли около фута высотой вдоль каждой из длинных стенок ямы, затем они положили шесты на расстоянии нескольких дюймов друг от друга поверх каждой пары стен. Медленно перед нашими взорами обретали форму два гриля.

— Это ужасно, — прошептала Дуари.

Ночь наступила прежде, чем приготовления были завершены. Затем джонг дикарей пришел в нашу тюрьму и скомандовал нам выходить. Когда мы вышли, то были схвачены несколькими самцами и самками, другие принесли длинные плети прочных лесных лиан.

Они бросили нас на землю и обмотали лианами. Они были неуклюжими и глупыми, им не хватало ума, чтобы делать узлы. Но они добились своего, обмотав нас растительными веревками так плотно, что я, пожалуй, не смог бы освободиться, даже если бы меня оставили на несколько часов без присмотра.

Они связали меня прочнее, чем Дуари, но все равно сделали это неуклюже. Однако я счел, что для их целей этого вполне достаточно, особенно когда они подняли нас и уложили на двух параллельных грилях.

После этого они начали медленно двигаться вокруг нас по кругу. Рядом с нами внутри круга дюжий самец занялся разведением огня самым примитивным образом, вращая конец остро заточенной палочки в заполненной опилками дыре в полене.

Из глоток окружающих соплеменников раздавались странные звуки, которые не были ни речью, ни песней. Но я думаю, что они бессознательно стремились к песне, так же как их жуткое хождение по кругу было попыткой приблизиться к самовыражению в ритме танца.

Мрачный лес, слабо освещенный таинственным наземным свечением, темной массой возвышался над нами, создавая жуткую декорацию для сцены из жизни дикарей. В отдалении послышался угрожающий рев зверя.

Волосатые подобия людей топтались по кругу. Самец у полена наконец добился огня. Медленный дымок лениво поднялся над трухой и опилками. Самец добавил несколько сухих листьев и раздул слабую искорку. Вспыхнул небольшой огонек, и танцоры издали дикий крик. На него из леса ответил рев зверя, которого мы слышали некоторое время назад. Теперь он был ближе, и к нему присоединился хор голосов его собратьев.

Нобарганы прервали танец, чтобы напряженно посмотреть в сторону темного леса. Они выражали свое неудовольствие ворчанием и бурчанием. Затем самец около огня начал зажигать факелы, которые лежали, уже приготовленные, рядом с ним. Он передавал их другим, и дикари возобновили танец.

Круг сужался, время от времени один из танцоров запрыгивал внутрь и делал вид, что зажигает охапки хвороста под нами. Пылающие факелы освещали жуткую сцену, бросая гротескные тени, которые прыгали и играли, как гигантские демоны.

Наше предназначение было теперь слишком очевидно, хоть я и знал, что мы оба подозревали истину задолго до того, как угодили на решетки. Нас поджарят, и мы послужим блюдом на пиршестве каннибалов.

Дуари повернула ко мне лицо.

— Прощай, Карсон Нэпьер, — прошептала она. — Прежде чем я умру, я хочу, чтобы ты знал, что я ценю жертву, которую ты принес ради меня. Если бы не я, ты был бы сейчас на борту «Софала», в безопасности среди верных друзей.