Кристофер Макнамара: Горец (3)

Дункан продолжал молча стоять над пареньком, которому уже было совсем нехорошо.

- Нет, мистер Мак-Лауд! Я понимаю. Все понимаю. Мне все учителя говорят, что я схватываю с полуслова, но я очень ленивый. Я все понимаю.

Эти заверения, похоже, тоже не удовлетворили странного хозяина антикварного магазина, потому что он не пошевелился и не издал ни звука. Ричи стало просто страшно.

- Все, я сказал ведь, что - могила, - завизжал мальчишка. - Я помолчу. Слово джентльмена. К тому же, кому я смогу все это рассказать?

- Да, действительно, - согласился Мак-Лауд. - Ты будешь выглядеть просто идиотом. И еще одно. Ты будешь выглядеть таким же идиотом, если не запомнишь, что тебе сказал этот полицейский. Потому, что я помогу ему составить тебе протекцию у судьи.

Мак-Лауд выпрямился и пошел к дверям, оставив сидящего на стуле подростка размышлять о происшедшем.

3

Вечера всегда прекрасны, в любое время года. День засыпает, как наигравшийся ребенок. Лучше всего это понимаешь, когда за окном середина августа и вечерняя прохлада вдруг занимает место дневного зноя. От реки неподалеку ползет серой дымкой туман, окутывая дома и застилая улочки влажной пеленой, в которой огни окон и звуки проезжающих по бетонным мостовым автомобилей кажутся приглушенными и восхитительно мягкими. Но это все суета. Огни, беготня автомобилей, шаги людей, спешащих по домам... Хочется совсем другого. Хочется после теплого душа упасть в объятия мягкого дивана и ощутить всем телом уют меховой накидки из овечьей шкуры и долго пить вино, и смотреть на пламя камина, и ждать...

Стол давно готов, сервирован к сегодняшнему праздничному ужину, в канделябрах горят грубые свечи, сама столешница накрыта некрашеной льняной скатертью... Все ждет ЕЕ появления. А она моется за толстым стеклом, отделяющим ванну и кухню от гостиной. Стекло мутное, и очертания ее тела плавны и нежны, словно размыты водой, падающей сверху из душа.

Так бывает только в книгах и в мечтах, но так было уже двенадцать лет, - как один день, как первый и единственный.

Накинув короткий байковый халат, она взъерошила и разбросала по плечам мокрые светлые волосы и вышла из душа. Бросив полотенце на спинку огромного кресла, Тесса опустилась на пушистый ковер у ног Дункана и, взяв с журнального столика специально приготовленный для нее высокий бокал с вином, спросила:

- Ты освободил это вино из заточения в подвалах самого императора Наполеона?

- Нет, - Дункан расплылся в довольной улыбке и покачал головой (все-таки она восхитительна, и он никак не может привыкнуть к этому), это вино лишь ненамного старше тебя.

В его руке внезапно появилась небольшая узенькая коробочка из фиолетовой замши.

- С днем рождения, дорогая, - он протянул коробочку Тессе, поцеловав ее в лоб.

- Спасибо.

Она поцеловала его в ответ, ласково улыбнулась и открыла коробочку. Увидев ее содержимое, она изумленно шепнула:

- Ты сумасшедший.

- Так, маленький пустячок, - Мак-Лауд говорил небрежно, но по его лицу было видно, что ему нравится ее удивленное лицо. - Безделушка времен французской революции.

Тесса достала из коробочки старинный браслет и приложила его к запястью.

- Отныне я буду праздновать только дни своего нерождения, как говорил Сумасшедший Шляпник из "Алисы в стране чудес", - задумчиво проговорила она и протянула Дункану руку, любуясь игрой света в камнях.

Он застегнул хитроумный замок и, поцеловав ей руку, прошептал почти беззвучно:

- Ты прекрасна.

- Да, - она улыбнулась, но как-то печально и обиженно, и продолжила, - и на год старше.

- И все равно прекрасна.

Она снова улыбнулась и, поднявшись с пола, взобралась на колени Дункана, обхватив его шею руками.

- Когда мы с тобой познакомились, ты был гораздо старше меня.

- Да, гораздо. Впрочем, как и сейчас.

- Нет, теперь мы с тобой выглядим почти одинаково. Теперь мы внешне почти одного возраста, а скоро...

- Тесса! За всю жизнь я не встречал женщины прекраснее!..

- За все четыреста лет? - она рассмеялась.

- Да, за все четыреста лет, - просто согласился он и тоже рассмеялся. - Кстати, четыреста мне будет только через четыре месяца.

Но Тессе это довод показался не слишком убедительным и поэтому она принялась рассуждать дальше:

- Ты пойми, - вдохновенно объясняла она. - Когда тебе будет четыреста или четыреста двадцать, ты все равно будешь выглядеть на тридцать пять.

- Мне от этого заранее противно.

Пока она болтала, Дункан нашел для себя занятие. Он принялся целовать ее в шею, а она, даже не замечая этого, увлеченная собственным рассказом, лишь инстинктивно отклонялась, пытаясь скрыться от его губ, и говорила, говорила... Когда Мак-Лауду наконец наскучило ее невнимание, он вдруг замер, пристально посмотрел Тессе в глаза, чем весьма удивил ее и она замолчала, и очень серьезно сказал: