Кристофер Макнамара - Горец (3)

- Я тебе говорю, что споришь!

- Не спорю я с тобой! Понял?

- А что же ты иначе делаешь? Конечно, споришь!

- Не спорю я! Это просто... Это просто разговор!

- Ничего себе разговор! Нет, серьезно, разговор?

- Да!

- Хорошо, - неожиданно легко согласился Конан и вдруг стал совершенно спокойным.

- Да, разговор, - в последний раз громко проговорил Дункан, после чего так же, как и собеседник, спокойно и с улыбкой произнес, - и, между прочим, разговор окончен.

Дункан широко улыбнулся и собрался было выйти из комнаты, даже развернулся уже к двери, послав очаровательную улыбку Тессе, как вдруг за своей спиной услышал раздосадованный голос Конана:

- А-а-а, - протянул тот, - ты всегда выбираешь вариант полегче...

Дункан замер, подняв ногу для следующего шага, и слушал, что же еще скажет Конан, а тот как ни в чем не бывало, продолжал так заинтересовавший его разговор:

- Дункан, - позвал он. - Дункан...

- Что? - Дункан развернулся и тут же получил страшный удар в челюсть, лишивший его возможности продолжать разговор.

Он потерял сознание. Тесса бросилась к нему, а Конан, потирая ушибленный кулак, ей объяснил:

- Он спорил. Но ты не волнуйся. С ним ровным счетом ничего не случится.

Затем он прошел в прихожую, натянул прямо на голое тело влажный свитер и взял свой меч.

- Ты не должен туда отправляться, - остановила его Тесса, которая бросилась из мастерской за ним вдогонку.

- Да, - согласился он, пристегивая ремнями катану к телу и разыскивая плащ.

- Но ведь он вызывал Дункана... - она чувствовала, что несет всякую чушь только для того, чтобы хоть как-то оттянуть момент выхода Конана из дома, но она не могла ничего другого сказать и не могла ничего другого сделать.

- Какая разница? Важно только то, что сегодня кому-то предстоит биться со Слэном. Ему, по-большому счету, все равно, с кем драться, а мне было бы приятно сегодня подраться самому.

- Ты это делаешь ради меня, Конан?

- Может быть, нет.

- Ты ведь не должен туда идти...

- У нас нет выбора. Когда Дункан придет в себя, передай ему привет. Надеюсь, мы еще когда-нибудь увидимся.

Конан наконец-то нашел свой плащ, быстро надел его и вышел из дома.

Дункан глубоко вздохнул и открыл глаза. Из белоснежной сверкающей пелены выступили знакомые черты лица с блестящими звездочками слез под глазами и голос Тессы, звучащий словно из пустого гулкого коридора, позвал его:

- Мак!..

Звуки омывали горящую голову и пылали, пылали... Веки горели и глаза резало от ослепительного белого пламени, пылающего прямо перед ними. Но внезапно все прошло и пламя погасло. Он ощутил прикосновение ко лбу ее теплой ладони. Ее нежные пальцы, прогоняя боль, сбежали ручейком со лба и коснулись волос, и она тихонько, но настойчиво спросила:

- Мак, ты слышишь меня, любимый?!

Встряхнув головой, Мак-Лауд наконец-то понял, что лежит на полу мастерской Тессы, и его голова покоится на ее коленях. Она гладит его по голове и плачет.

- Где он? - простонал Дункан, потирая пальцами все еще ноющий подбородок.

- С тобой все в порядке? - тихонько, словно боясь потревожить кого-то спящего, проговорила она.

- Да, уже все нормально. Где Конан?

- А ты сам как думаешь? - спросила Тесса, помогая ему сесть.

"Умеет он все-таки", - подумал Дункан и снова спросил:

- Сколько я здесь провалялся?

Он поднялся и стал собираться.

- Около двух часов, - так же тихо, как и раньше, ответила Тесса. - Я знаю, - она опустила глаза, - ты обязан отправиться туда, но вначале скажи мне...

- Что ты хочешь услышать? - он подошел к ней и обнял ее.

- Скажи, кто-нибудь где-нибудь знает, почему все это происходит? Почему, Мак?

Дункан ничего не ответил. Опустив руки, он выпустил Тессу из объятий и прошелся по мастерской в поисках куртки. Не найдя ее, он прошел в гостиную, нашел там свои вещи и, прихватив меч, вернулся в мастерскую.

Подойдя к Тессе, он сказал:

- На этот раз я не вернусь, даже если очень захочу.

Из глаз Тессы брызнули слезы, горло перехватил спазм, и она почти беззвучно спросила:

- И это после двенадцати лет? - внезапно голос вернулся к ней, и она закричала. - Ты уйдешь так просто?

- Нет, конечно...

Он очень не хотел смотреть ей в глаза. Ему было просто страшно это делать, а кроме того, ему было больно говорить то, что он был вынужден ей сказать. Другого выхода он не видел. Он видел только то, что ей плохо и одиноко, и страшно, и самое простое - это уйти из ее и без того порядком изуродованной жизни. Поэтому он сказал то, что он сказал, и еще: