Кристофер Макнамара - Горец (4)

Снова, как было это уже один раз - и как не один раз было это! встретились на холмах двое.

И снова вставал день - но это был уже другой день. Не второй, не третий и не десятый с момента их встречи.

За это время Дункан узнал столько, что раньше он и поверить был не в силах, что мозг его способен вместить столько знаний.

Впрочем, только ли мозг? Ведь не разум хранит навыки боя, поэзию клинка, ритмичную мелодию наносимых и отбиваемых ударов... Все тело Дункана, один раз уже натренированное Конаном до уровня Высокого Совершенства, вспоминало старые привычки.

Привычки, полученные еще в ТОЙ - прошлой - жизни...

Как ни странно, это отнюдь не убыстряло обучения. Пожалуй, даже наоборот...

- Ты, если судить по прошлому опыту, должен быть лучшим из моих учеников, - заметил Конан. - Но, пожалуй, и самым трудным из учеников, с которыми я когда-либо встречался. А встречался я со многими...

- Почему?

- А сам ты не понимаешь?

- Нет... - лениво протянул Дункан. И запрокинул голову, следя, как воронья стая вычерчивает узор на небесной лазури...

(Был час отдыха. Оба лежали на пустоши, расстелив подбитые мехом плащи. Мелкая живность, обитающая в вересковых дебрях, не остерегаясь, пробегала то рядом с лежащими, а то и прямо по ним...

Она - живность - уже усвоила, что эти люди ей не опасны).

- Что ж, если не понимаешь, придется объяснить... Во-первых: не вкладывай в удар мышечную силу. Силы в тебе на трех отличных воинов хватит, даже и еще на одного, похуже, останется. Но...

- Что же за бой - без силы?! - Дункан вздернул брови в возмущенном удивлении.

- ...Но упрямства - на шестерых хватит, и еще на двоих останется, продолжил Конан совершенно невозмутимо. Лишь глаза его блеснули.

- А насчет твоего вопроса - "что за бой без силы?" - объясняю... Ты видел когда-нибудь, как вода обтекает камень? Ну, так смотри...

Вы видели когда-нибудь, как вода обтекает камень? Или как струйка дыма, змеясь, проходит сквозь плотную крону дерева, нависающую над костром?

Если видели - поймете...

Обнажив клинки, они встали лицом к лицу. И вроде бы ни единого движения не сделал Конан, - но вот уже лезвие его меча касается шеи Дункана.

А оружие Дункана отведено далеко в сторону. Безнадежно далеко...

Знал Дункан, что Учитель не обезглавит его. Но, несмотря на это, бешеная ярость исказила его лицо. Все смешалось в ней, в этой ярости: злоба на себя, никак не постигающего науку боя, на своего Учителя, на судьбу...

Ярость боя...

И Конан убрал свой меч.

- А вот это - второй из твоих главных грехов, - сказал он, как будто и не было ничего.

- Какой еще - "второй"?! - Дункан, словно бык на арене, повел налитым кровью глазом.

- Да, именно этот... Ненависть к противнику. Желание победить... Боязнь унижения... Ну что, может быть, ты спросишь теперь - "что за бой без ненависти?"

- Не спрошу, - Дункан потупился.

- Молодец! А я вот - спросил в свое время...

- Ты? Спросил? У кого?

Конан усмехнулся:

- У своего Учителя, разумеется. Уж не думал ли ты, что я родился с моим воинским умением? Или - что под кустом я его нашел?

(По правде сказать, чуть ли не так Дункан и считал. Мысль о том, что у его Учителя был свой Учитель, потрясла его до глубины души.

Но тогда он постеснялся признаться в этом...)

- Нет. Я вообще не думал об этом. И не намерен думать - во всяком случае, до обеда, - злость слетела с Дункана, не оставив следов. Правда, точно так же - разом! - она может и вернуться...

Он знал за собой такое качество...

- Так давай, наконец, обедать! - Дункан склонился над туго завязанным узелком.

- Что там приготовили наши бабы?

("Бабы" - это, конечно, о всех, теперь уже четырех, женщинах его дома было сказано. Вот так, скопом.

Значит, и о Дженет - тоже...)

В узелке оказался копченый желудок, набитый ароматными травами и овечьим мясом.

- Хэгиш... - произнес Конан с непонятной лукавинкой.

Непонятно - об обеде ли он это сказал...

Говорили в старину: тот, с кем ты преломил хлеб - друг. А если станешь враждовать с ним - то кусок этого хлеба встанет у тебя поперек горла...

И опять над горизонтом поднялось дневное светило - в сорок восьмой раз, считая с того утра, как Конан вырвал из тела Дункана зазубренное железо.

Старухи так и не смогли привыкнуть к новому постояльцу. Украдкой они крестились, сплевывали через левое плечо, да и вообще без нужды избегали даже приближаться к Конану. А уж говорить с ним - упаси Всевышний!

Дженет же... Впрочем, она всегда понимала все и сразу. Но и ей было нелегко...