Евгений Гуляковский - Искатель. 1982. Выпуск №1

Холод пробирался под одеяло, казалось, ледяные брызги проникли сквозь стекло, наполнили комнату своим мокрым, пронизывающим дыханием. Заснуть не удавалось. Я встал и, чтобы хоть немного согреться, поставил на плиту чайник.

Кофе она пить не стала… И уже на пороге, когда я уходил, она сказала мимоходом что-то важное…

Что же это было? Не вспомнить, хоть убей. Мысли назойливо возвращались к батону, покрытому бахромой плесени, к запыленному календарю. Вспоминались ничего не значащие фразы из нашего не такого уж длинного разговора, но те, последние, сказанные на пороге слова я начисто забыл. Она сказала: «Вы можете приехать завтра, если захотите…» Это оказалось настолько важным, что заслонило собой конец фразы. Сейчас я подумал, что она специально произнесла эти слова в таком сочетании, чтобы я не сразу их понял. Возможно, в них таился какой-то скрытый важный смысл, но она не хотела вопросов, не хотела ничего объяснять и вполне достигла своей цели. И тут я вспомнил… «Лаборатория!» Она просила меня не ходить сегодня в лабораторию… Сейчас, отделенные от остальных, эти слова показались мне самыми странными из всего сказанного. Какое ей дело до моей лаборатории? С чего вообще она взяла, что лаборатория имеет ко мне какое-то отношение? Кажется, я что-то такое упомянул про свою лабораторию… Или нет? Но я готов был поклясться, что никакого серьезного разговора о моей работе не было, и вдруг эта просьба… Для человека, не помнящего, где он был в течение нескольких месяцев, это, пожалуй, слишком… Почему я не должен быть в лаборатории именно сегодня?

Теперь наша встреча не казалась мне такой уж случайной. Похоже было, что кому-то все это нужно. Но я — не занимался никакими секретными работами. Наша «Альфа» совершенно открытая тема по микробиологии…

Я подошел к окну, еще не решив, как поступить. Все дело в том, что, если я не ошибся, если кого-нибудь до такой степени могли заинтересовать наши исследования, значит, в них был смысл, неясный пока еще мне самому. Какой? На этот вопрос не было ответа. Восемь лет назад, просматривая научный информационный бюллетень, я наткнулся на статью, посвященную вопросу накопления генетической информации в клетках. Из нее следовало, что никакими мутациями, никакими известными нам процессами нельзя объяснить тот скачкообразный, качественно новый переход, в результате которого одноклеточные простейшие организмы объединились в многоклеточные системы с раздельными функциями органов. Информация только об этой специализации на несколько порядков сложности превышала все, что раньше было закодировано в генах простейших одноклеточных существ. Таких скачков в процессе развития жизни на Земле, было несколько, и каждый раз они представляли собой необъяснимую загадку. Но самым невероятным, самым необъяснимым был тот первый скачок… Вот тогда и возникла у меня, в сущности, не такая уж сложная мысли, определившая круг моих интересов: что, если вывести совсем простенький штамм одноклеточных микроорганизмов, похожий на тех первых древнейших существ, давших начало жизни, а потом, изменяя условия среды, заставить их объединиться в колонию?

Не мне первому пришла эта мысль, не я первый проводил подобные опыты… Но у меня была одна идея, ради которой стоило попробовать все еще раз. Я не верил в то, что стадо обезьян, бесконечно долго ударяя по клавишам машинки, в конце концов напечатает Британскую энциклопедию. Верилось в другое: что генетическая информация такой сложности должна была существовать где-то во внешней среде в готовом виде. Возможно, именно она многие миллионы лет назад заставила простейшие организмы объединиться в колонии. Стоило поискать, каким образом можно вводить в клетку такую вот готовую закодированную информацию. Стоило доказать возможность такого ввода информации извне, хотя бы в принципе. Именно этим я и занимался в своей лаборатории вот уже четвертый год. Совсем недавно наметились первые успехи в исследованиях, которые до сих пор казались мне нашим внутренним, частным делом. И вдруг выяснилось, что они интересуют кого-то еще. «По-моему, вам не стоит ходить сегодня в лабораторию…» — именно это она и сказала. Сейчас я совершенно отчетливо вспомнил ее слова. Можно было не сомневаться, что, как только до меня дойдет смысл этой фразы, я сразу же помчусь туда. Но я почему-то не мчался. Вместо этого я стоял на кухне, прислонившись к холодному стеклу, и смотрел, как потоки воды за стеклом заливают весь мир.